– Томочка, слышишь? Томочка, к тебе мама пришла!
Мама?! Какие прекрасные слова! Ко мне пришла Мама!
Это уже было, давно, мама приходила, когда я была еще в младшей группе. Нет, мне послышалось! Я сплю.
– Томочка, очнись! Тебя ждут.
Директор детского дома Екатерина Порфирьевна требовала от воспитателей ласкового обращения с маленькими воспитанниками, и нас также учили обращаться друг к другу: Томочка, Вовочка, Асенька!
Воспитательница приводит меня в чувство и надевает на меня нарядное новое платье. Она не замечает, что я не в состоянии быстро двигаться после неудачного ныряния и сильно нервничает на ходу причёсывая мои волосы. Что происходит? Куда меня торопят, куда ведут за руку? Обычно в красивую одежду детей наряжают в случаях, когда приходят фотографы из местной газеты и, по большим праздникам, для родителей, если они, конечно, у детей есть.
В начале шестидесятых годов в детских домах на столах не всегда было в достатке хлеба, что уж тут говорить об одежде. Всё лето для закаливания дети бегали в трусиках, маечках и панамках.
Меня часто фотографировали для какой-нибудь местной газеты, и я позировала: то сачком ловлю бабочек, то кормлю рыбок в аквариуме. Мне это нравилось, потому что съемки проходили во время тихого часа и не нужно было притворяться перед няней, что сплю и два часа вылёживать в кроватке с закрытыми глазами. У других девочек стрижки были под полубокс, а мне на лето оставляли кудри, потому что я очень фо-то-ге-ничная. Слово непонятное, но проговаривать его не трудно, нет букв «р» и «ш». Когда я говорила, меня замечали, брали на руки, и игриво спрашивали: «Как тебя зовут, девочка? – Томой зовут!
– И сколько тебе лет? – Много! И показывала на руках пальчики, на всякий случай, прибавляя к ним еще один! Я очень больсая!» – уверяла я всех серьезно. Взрослые смеялись и говорили: «Какой умный ребенок, какая сладкая речь!», а наигравшись, оставляли. Забавные эти взрослые, зачем задавать столько вопросов. Лучше бы конфеты принесли. В детском доме полным именем Тамара меня никто не называл, здесь у детей короткие имена, так их легче произносить.
Память постоянно возвращает меня, уже взрослого человека, к годам, прожитым в детском доме. Многого я не понимала, но сознание фиксировало…
Как-то нас привезли в большой концертный зал, и меня попросили станцевать казахский танец. Что такое казахский я не понимала, и вспомнив все танцы какие знала, собрала все это в одну кучу и с увлечением стала вышагивать и выворачивать руки, вспоминая красивые движения учительницы по танцам. Но музыка закончилась и я поклонилась, и только тут обнаружила, что стою не на сцене, а внизу, в зрительном зале, где полно народа – красивых, ярко накрашенных, шикарно одетых тётенек и больших дяденек. Они все были на одно лицо, и я никак не могла различить их. Все эти люди казались мне внушительных размеров. Это было подобно эффекту от просмотра кино. Где все на экране увеличены в десятки раз. Видеть так сразу много людей, было удивительно. Я привыкла к маленьким лицам, маленьким стульям, маленьким кроваткам. От неожиданности я сунула палец в рот и громко заревела. Аплодисменты долго не смолкали, люди хлопали стоя.