Первым меня раскусил мой лучший друг Мишка. После некоторого отпирательства я сознался ему во всем, взяв с него смертную клятву неразглашательства. Но шила в мешке не утаишь. Вскоре о причине моего недомогания догадались братья и сначала подтрунивали надо мной, но потом поняли, что дело нешуточное, и стали деликатно обходить эту тему. Только мать не принимала моих мучений всерьез. « Сколько ей лет?»– как–то спросила она, когда я лежал на кровати, безучастный ко всему. « Сколько и мне,– ответил я лишь бы меня оставили в покое. «Эх, дружок,– вздохнула мать,– ничего у тебя не получится.Твои невесты еще в куклы играются. Не переживай понапрасну».
Естественно, это прошло мимо моих ушей. Я стал с друзьями ходить в Светину школу на праздничные вечера. В школьный спортивный зал набивалась уйма желающих. Она выделялась среди подруг и соперниц высокой, стройной фигурой, как-то по– особенному изящной и гармоничной; тонкостью и смуглого испанского лица, редкого среди наших девочек; умением держать себя вроде бы и просто, но и с достоинством. На Кострикову равнялись, ей подражали. Порой с унылой грустью, иногда с юношеским отчаяньем я наблюдал, как вокруг нее бурлит толпа более смелых и удачливых парней постарше меня.Теснясь в углу зала, я представлял, как стану чемпионом мира по боксу или большим артистом, и тогда она пожалеет, что не замечала худощавого паренька с глубокими, влюбленными глазами.
Мне долго не удавалось узнать,где Света живет. Несколько раз я видел, как она исчезала за углом одной из улиц в районе со старым названием Мельницы. Тайно проследить за Костриковой до самого дома не было никакой возможности: улицы поселка длинны и немноголюдны. Пробовал выудить сведения через одноклассников Светы, заводя с ними хитрые беседы, но безрезультатно. Верилось, что она живет в самом красивом доме поселка. Попадая в ее район– а для этого годился любой предлог– я пытался определить Светин дом. Наконец облюбовал большой нарядный дом с голубыми воротами, железной ажурной решеткой между столбами забора, ухоженным палисадом с незнакомыми, но чудесными цветами. Бывать на Мельницах, мотаться там на велосипеде стало для меня грешным, тревожным наслаждением. Походы на пляж в этом районе исполнились большого тайного смысла: ведь здесь Кострикова могла загорать, купаться. Возможность встречи наполняла меня жутковатым, но сладостным томлением.