— Наедине.
Он покачал головой, отказывая даже в такой малости:
— У нас семейный совет. Это касается всех, поэтому они тоже имеют право участвовать.
6. Глава 2.2
Интересно, кого-нибудь их них интересовали мои права? Права жены, права матери?
Я все-таки посмотрела на своих таких взрослых и внезапно совершенно непонятных детей. Маринка сидела нахохлившись, всем своим видом выражая бунт и протест – ее обычное состояние, начиная с переходного возраста. Что ни скажешь – все в штыки. Хотя, казалось бы, семнадцать лет – уже пора бы выходить из этого состояния…
Артем, вскинув темные брови, самозабвенно крутил красный плетеный браслет на запястье, будто в этом был какой-то сакральный смысл.
Ни один из них так и не поднял на меня взгляд. Только вздрогнули, когда я произнесла:
— Хорошо. Пусть участвуют. У меня к ним тоже есть вопросы.
Марина сердито поджала губы и засопела, а Тёма досадливо цыкнул.
Взгляды все так же вниз.
Кухня словно разделилась на два полюса. На одном муж и рядом с ним дети, на другом – я, совершенно одна.
По спине пробежал озноб, будто я снова оказалась на темной дороге и под дождем.
— Как прошел день группы, Тём?
Сын покраснел и втянул голову в плечи.
— А у тебя, Марин? Как пижамная вечеринка? Все удачно?
Дочь тоже побагровела до кончиков волос и буркнула:
— Нормально.
— Я очень за вас рада, — сказала я, не скрывая горечи.
— Вера, давай без лишней драмы, — вмешался Николай, — мы уже поняли, что ты все знаешь. Что твоя дорогая Люба тебе уже обо всем донесла.
— А должна была молчать? Чтобы вы и дальше меня обманывали? Вы все!
— Сама понимаешь, особой радости по этому поводу я не испытываю.
— Я ничего не понимаю, Коль. Я не понимаю, почему так вышло, что мой муж стал относиться ко мне, словно к бесплатному приложению. Почему мои дети считают нормальным обманывать свою мать. Банально не отвечать на ее звонки… — я все еще кружилась вокруг да около, не находя сил чтобы задать главный вопрос.
— Мы маленькие что ли, чтобы всегда быть с тобой на связи? Тем более мы не где-то там шлялись, а с отцом были, — возмутилась дочь, не понимая сколько боли причиняет своими словами.
— Марина, хватит! — довольно резко осадил ее Николай.
Она сразу заткнулась и нахохлилась, как воробей. Для нее авторитет отца всегда был непререкаем. Папина дочка.