Тем
временем Фицджеральд прислал мне образцы пленки из паркезита.
Пленка пока была толстовата, а потому мутновата и при попытке
сворачивания в рулончик ломалась, однако мы с мистером Борном,
местным фотографом, которого весьма интересовала тема «движущихся
фотографий», начали опыты со съемкой на паркезитовую пленку. Ну как
– начали… Я-то всей этой фотохимией и не интересовался никогда, в
век Инстаграма оно вроде как никому и не нужно, но я туманно
представлял, как должна выглядеть фото- и кинопленка, и вроде как
руководил изысканиями мистера Борна. К тому времени, когда пленка
станет тонкой и прозрачной, глядишь, какую-то технологию мистер
Борн и наработает.
Параллельно
я писал Фицджеральцу настоящие эссе на тему пластмасс, нефтехимии и
грядущего электрического века. Он отвечал мне более лаконично, но,
кажется, мне удалось задеть его за живое. Разумеется, бросить все и
заниматься инновациями он не собирался, однако начал собирать
информацию о том, что творится в промышленности, и, похоже,
собирался налаживать собственное нитроорганическое производство.
Кажется, мне удалось заронить в нем уверенность, что тринитротолуол
– это отличная взрывчатка, и, хотя точной технологии этой
взрывчатки у Фицджеральда еще не было, он явно нацеливался на ее
производство. Я, в принципе, и не возражал, если побочным
направлением этого производства станет выпуск пластмасс.
Совершенно
внезапно прибыл пакет, в котором я обнаружил, к большому своему
удивлению, чертежи пивной пробки и станочка, которым эту пробку
предполагалось на бутылке обжимать. Аукнулся разговор в клубе в
Канзас-сити, когда я, расслабившись, обрисовал преимущества
бутылочного пива перед бочковым, набросал эскизик пробки, а когда
мне возразили, что пиво консервировать нельзя – это что ж,
кипятить? Да что ж это за пиво! – изложил концепцию пастеризации,
как я ее себе представлял. Кажется, мы под тот разговор вовсе не
пиво употребляли, потому что в трезвом виде я как раз предпочитаю
бочковое. Но вот как-то так разговор повернулся…
В чертеже
пробка называлась не пивной, а «для консервирования», авторами
назывались я и Фицджеральд, станочек был чисто фицджеральдовский
(я, впрочем, и не претендовал), на все это дело надо было брать
патент, с Барнеттом все согласовано. Пивовары были пока не в курсе,
какое счастье на них свалилось, потому что консервировать пиво пока
никто не пробовал. Во всяком случае, в тех работах Пастера, которые
Фицджеральду удалось разыскать в библиотеках и книжных магазинах
восточных штатов, ничего о пастеризации пива не было, да и вообще
никто ничего о пастеризации чего бы то ни было не писал.
Фицджеральд написал письмо французскому ученому, который сейчас
занимал пост директора по научной работе в Эколь Нормаль, но ответа
пока не получил.