Всего час назад они миновали пустынное ущелье, в которое так боялись въезжать, и вот теперь оно, похоже, не отпускало Диего.
– Тереза,– майор крепче сжал пальцы девушки.—Настало время. Скажи, ты сделаешь всё, как я просил? —он ласково посмотрел в ее потемневшие, как вечер, глаза.– Я обязан пойти на это.
– Да,– она неуверенно кивнула головой, глаза туманили слезы.– Что будет с тобой? – она припала губами к его руке.
– Не знаю, но надеюсь на лучшее. Счет покуда не в нашу пользу, и я должен исправить его. Кровь Гонсалесов стучит в моих жилах… Ну… – он поцеловал ее волосы,—мне пора, еще чертова уйма забот…
– Забот уйма, а я одна! – Тереза не отпускала его руку.– Я боюсь, боюсь… Возьми меня с собой! Я буду…
– Нет! – Де Уэльва вырвал руку.– Ты нужна здесь. И закончим.– Он пристегнул шпагу, поправил сбившееся на коленях девушки одеяло.
– Будьте осторожны. Сверхосторожны! – Тереза не знала, куда девать руки.
– Не бойся. Сейчас я ни чем не дорожу так, как своей жизнью… Она слишком нужна Мадриду и тебе.
– Господи, Диего, ты же с утра ничего не ел!.. Я сейчас,– она хотела было открыть корзину со снедью, но он остановил девушку жестом:
– Еcли кому-то из нас нынче сделают дыру в животе, дорогая, то лучше ее получить на голодный желудок.
Тереза перекрестила любимого и, размазывая слезы по щекам, прерывисто прошептала:
– Я присмотрю за отцом… Не волнуйся… Я люблю тебя! – Она в последний раз прильнула к нему, как гонимый ветром листок.
Он улыбнулся, поцеловал на прощание любимую в щеку и… хлопнула дверца экипажа. Позади кареты майора дожидался Мигель. Он неторопливо одергивал ремни и пряжки на иноходце господина, временами бросая взгляд на ухо-дящую к побережью тропу. Похоже, он не чувствовал пронзительного утреннего холода – ворот хубона1 был широко распахнут, обнажая рельефную грудь, такую же темную, как и его кожаная куртка.
Без слов он помог дону вскочить в седло, подал оленебой.
Пока Диего плотнее запахивал двубортный каррик и проверял оружие, Мигель, поднырнув под шеей своего жеребца, точно невзначай подошел к империалу.
– Это ты, Мигель? – каретная дверца легко распахнулась.
На него удивленно смотрела Тереза. Драная юбка от порывистого движения поднялась вверх, и глазу Мигеля открылась гладкая и лоснящаяся кожа ног. Он кое-как отвел взгляд и неловко потер обросшую жесткой щетиной скулу.