Чудовище - страница 29

Шрифт
Интервал


Наконец произнес: «Эта музыка настоящая или только у меня в голове?» – и прочел шекспировскую строку: «Откуда эта музыка? С небес или с земли?»[1]

Выглядел он убедительно, только уж очень молодой. Фердинанд должен излучать сексуальность, а не милую невинность.

Следующим вышел какой-то жирдяй, которого я никогда прежде не видела, и, как истый Просперо, попытался вызвать грозу на наши головы. Три парня подряд пробовались на роль Калибана, но выглядели жалко. Актер, который играл его в фильме, фразу «Я уже говорил тебе, что я в рабстве у тирана» произносил так, словно открывал страшную тайну. А у тех парней получилась какая-то фигня.

Девушка с розовыми волосами пробовалась на роль Миранды, но ей помешала скованность. Миранда же никогда прежде не видела молодых людей. Она должна быть чувственной. Как будто мечтает лишь об одном: сорвать с принца штаны.

– Ну а теперь Лекси Робинсон, – проговорил мистер Дарби. – Посмотрим, что ты нам покажешь.

Стараясь выглядеть спокойной, я поднялась на сцену. Даже не посмотрев на Бена, взяла из вазы с именем Миранды бумажку с текстом, прочла и медленно вышла на светлое пятно. Потрескивавшие прожекторы припекали нещадно, но мне это помогло представить палящее солнце. Не обращая внимания на зрителей, я вообразила, будто стою одна на берегу острова. Вокруг бушует море, кричат птицы, расстилаются синие небеса. Красота. Вдруг я заметила потерпевшего кораблекрушение принца: он собирал дрова для костра. Он был прекрасен, как Касс, и мне сразу же захотелось сделать две вещи: наблюдать за ним целую вечность, оставаясь незамеченной, и подбежать и коснуться его, чтобы он понял, как я его люблю. В тоске я протянула к нему руку и тут же уронила, пытаясь совладать с собой. Он обернулся. Улыбнулся. Я осмелилась улыбнуться в ответ.

– Я так давно тебя ждала, – сказала я. – И вот ты здесь, и ты куда красивее, чем я думала. Мне, наверное, никогда не понравится ни один парень, кроме тебя. – И прочла шекспировские строки: «Мне больше в мире никого не надо, // Вас избрала я в спутники себе. // Само воображение не может // Создать лицо прекраснее, чем ваше».

Я и сама сознавала, что играю хорошо. Стояла такая тишина, словно зрители затаили дыхание. Мне и раньше на занятиях по драматургии доводилось чувствовать себя так, будто я цепляю людей, как крючок, и тащу за собой.