Потом умылась, поговорила с верной Нинкой, сходила в церковь и спокойно пошла в университет. Приняла решение и стала просто жить, морально готовясь к грядущему материнству.
Все как-то незаметно успокоилось, устаканилось, перекипело, улеглось…
Зимнюю сессию на третьем курсе Кира сдавала досрочно.
Ходить стало тяжело, ноги сильно отекали, безумно ныла спина, все время жутко хотелось есть и бездумно лежать.
Одинокая, оглушенная страшным предательством, обманутая в лучших надеждах, она все же упрямо улыбалась всем встречным, глубоко пряча боль и обиду.
Теперь она понимала, ради чего терпела… Она ждала девочку. Дочку.
Гладила живот, в котором беспокойно ворочался ее долгожданный ребенок, разговаривала с ним, пела колыбельные песни. Плакала и смеялась, уже страстно любя еще не родившуюся малышку.
Кира тихо радовалась вдруг наступившему спокойствию, умиротворению и неожиданной гармонии, поселившейся в ее душе.
«Скорая» увезла девушку поздним вечером двадцать пятого декабря.
А утром двадцать седьмого она вышла из роддома. Одна.
Оглушенная. Раздавленная. Ошеломленная.
Закрыв за собой двери родильного дома, девушка долго стояла, прислонившись спиной к холодной кирпичной стене, собираясь с силами и глотая слезы. Потом взяла под руки подбежавших к ней – маму и Нинку и пошла домой, безразлично и отрешенно глядя себе под ноги.
Все закончилось так и не начавшись.
И покатилась другая жизнь.
Не хуже и не лучше прежней… Просто совсем другая.
Жизнь взрослой женщины.
Матери без ребенка.
…Кира тяжело вздохнула, вернувшись в день нынешний.
Заварила чай, достала любимое вишневое варенье и, налив ароматный напиток в большую синюю чашку, тряхнула головой, отгоняя грустные мысли.
Что ж… Теперь, став намного старше, она уже понимала, что все проходит.
Все течет, все изменяется.
Молодость, доверчивая и неопытная, давно прошла, оставив после себя привкус скоротечности и незавершенности. Уже наступившее сорокалетие пока, правда, не огорчало, и когда-то туманное грядущее, сейчас ставшее реальностью, кажется, обещало ей абсолютно все.
Все, что угодно душе. Кроме одного…
Кира горько усмехнулась в ответ на свои мысли: а чего ж я хотела? Сорок лет – не шутка! Понятно, что время любви давно ушло. Какая уж в сорок лет любовь-то? Только курам на смех…
Дверь на кухню неожиданно распахнулась, прервав невеселые житейские размышления, и в нее осторожно вошла пожилая полная дама с седым пучком на голове.