— Вот блядь… — огорченно выдавил незнакомец, стремительно
отращивая кривые когти.
— Вот блядь… — повторил я эхом.
Массажный салон Калькутты обещал Лене «негу безмятежность
расслабление». Смуглолицие старухи фаршировали ее, пока она не
потеряла сознание. Вечером, едва живую Лену подавали в тайном
ресторане под салоном. Шестирукий ракшас, придерживая тело вилкой,
вскрыл ей живот. С кровью на черную морду брызнули нега,
безмятежность, расслабление. Ракшас довольно облизнулся. Реклама не
соврала.
Полночь.
Пора просыпаться
Потягиваюсь. Ползу по полу.
Пахнет прелью. Пальцы предательски подрагивают. Под потолком
порхают привидения, поют песни проклятых.
Первое подношение - потроха пёстрого пса, приносили позавчера.
После полакомился печенью подростка.
Подношение последнее - первенец поклоняющегося. Папаша плачет.
Позже примет, проникнется. Прошепчет: «Пазузу, приди!»
«Приду…»
Потихоньку посмеиваюсь. Помер Пазузу. Пожран простым
паразитом.
Половодье жадно заглатывало сушу, выдирало траву и
кусты, опасно кренило тонкие березы. На крохотном, едва ли в два
шага шириной, островке, отчаянно цепляясь когтями за размокший
дерн, сидела шишига. Другой бы принял за корягу, или ободранный
ветрами куст, но Мазай, хоть и подслеповат стал в старости, узнал
ее сразу. Воткнул в бурлящую воду длинное весло, направил лодку к
исчезающему под водой клочку земли.
Грести было сложно, примотанное к корме бревно болтало из
стороны в сторону. Завидев лодку с одиноким стариком, шишига
заволновалась. Напряглись узловатые корни передних лап, затрепетали
иголки-шерстинки. Обычно осторожная, лесная тварь дрожала от
нетерпения, испуская тяжелый аромат можжевелового пота.
Весло уткнулось в размытый водой холм, удерживая лодку.
Безошибочно отыскав скопление черных глаз, ягодной гроздью повисших
на вытянутой морде, Мазай свободной рукой похлопал по
телогрейке:
- Не боись, нечисть, пустой я, - прогудел он сквозь
окладистую седую бороду. – Вывезу, если дурить не будешь…
Острые, покрытые мхом плечи, недоверчиво дрогнули. Шишига
переступила с лапы на лапу, недовольно стряхивая с когтей воду.
Словно куст вдруг ноги отрастил, так неестественно это было, что
старый Мазай не удержался, сплюнул за борт. Черные шарики глаз
перекатывались, пристально разглядывая нежданного спасителя. Мазай
передернул плечами и оттолкнулся от уходящей под воду тверди.