Также он сказал, что этот обряд нужно проводить каждые двадцать
лет, так как предок не может тратить всю загробную жизнь на защиту
рода, и ему нужна замена.
- И что, действительно работает? – уточнил Байсо.
- Как тебе сказать, молодой человек. За прошедшие триста лет со
смерти нашего великого предка были семьи, которые, как и семья Ао,
отказывались от Обретения удачи, и год-два они жили спокойно, но
потом с ними начинали происходить непонятные вещи: то хищный зверь
набросится, то ядовитая пыльца попадет в нос, словно напасти
выбирают лишь тех, кто отказывается от защиты. Если вдруг кто-то из
местных приводит жену со стороны, то она оказывается в безопасности
лишь после обряда Обретения удачи, а до него ей лучше не отходить
далеко от мужа и его семьи.
- А почему у вас нет магии? Вы тоже думаете, что ее не
существует? – Байсо подошел ближе к старосте.
- В легенде говорилось, что наш великий предок был искусным
магом, который умел творить невообразимые вещи, но после его смерти
все новорожденные в деревне появлялись на свет с ничтожными силами,
поэтому магические знания у нас утрачены. И уже давно все истории
про магию тут считаются детскими сказками, лишь я да мои сыновья
знают правду. Мы раз в два-три года выбираемся во внешний мир,
обмениваем звериные шкуры на нужные товары, но мы не знаем ни цен,
ни правильных людей, и своя лавка бы нам ох как пригодилась.
- А остались ли какие-нибудь записи вашего предка? – спросил я,
и сам испугался своего вопроса. Если Байсо, как ученику торговца,
прощалось многое, то простому охраннику невместно лезть в разговор
важных персон.
Староста покосился на меня, но не стал возмущаться:
- Есть кое-какие бумаги, но там ничего нельзя разобрать. Но я их
вам не отдам. Это да еще столбы и ритуал – вот и все, что осталось
у нас от предка. Это наша реликвия.
Джин Фу вежливо поклонился старосте:
- Благодарю вас за терпение и доброту, проявленное к нашему
каравану. В течение года я пришлю в вашу деревню людей для
обустройства лавки и склада. Так как до следующего ритуала
Обретения удачи целых двадцать лет, то лавка будет открываться
нечасто, - староста понурился, даже его усы как-то погрустнели, -
раза три-четыре в году, по мере прохождения караванов, - после этих
слов староста приободрился и разулыбался.