. Согласно Грею, «просветительский проект состоял в том, чтобы переделать общество по идеальной модели»
[34]. В интерпретации Грея либеральная демократия предстает утопической мечтой, растиражированной мыслителями Просвещения. Подобное мнение искажает ряд важных аспектов истории. Во-первых (о чем пойдет речь в главе 8), нет оснований говорить о просветительском проекте, поскольку мыслители Просвещения имели очень разные взгляды на реформы. Во-вторых, если у этих мыслителей вообще был какой-либо совместный проект, то ориентированный на вразумление европейских монархов, но отнюдь не на введение демократии. В XVIII в. самым известным европейским пропагандистом демократии был Руссо, но он расходился с Просвещением и скорее может считаться ранним романтиком. Подлинную связь между идеями Просвещения и демократией выявили представители американского Просвещения – Джефферсон, Мэдисон, Франклин и др. Однако они были отнюдь не утопистами. Более того, они прекрасно сознавали те слабости человека, которым Грей придает столь большое значение. Главная задача знаменитой системы сдержек и противовесов в Конституции США – защита демократических институтов от влияния человеческих слабостей.
Швейцария – не утопия, но жить в ней хорошо. Однако столь приятным местом она стала не случайно. Местные демократические институты, насчитывающие семь веков, восходят к коммунам горных долин. Конституция Швейцарии, принятая в результате революции 1848 г., отражает достижения и европейского, и американского Просвещения. Успешность и стабильность швейцарской демократии во многом объясняется тем, что ее граждане преданны Конституции, а Конституция впитала идеи Просвещения. Один из тезисов, которые я последовательно провожу в этой книге, таков: для рождения и выживания либеральной демократии принципиально важен надлежащий настрой граждан.
Я согласен с Греем, что Западу не следует насаждать либеральную демократию в других частях мира, как это пыталась сделать администрация Буша на Ближнем Востоке. В Нигерии либеральная демократия (да и любая другая форма демократии), скорее всего, невозможна в силу этнической, языковой и религиозной разнородности местного населения. Такой ультрарелигиозной стране, как Иран, теократия подходит, наверное, больше, чем либеральная демократия. Китай достиг впечатляющих темпов экономического роста без демократии. Но вот что можно сказать: гораздо больше людей во всем мире стремятся – порой с очень большим риском для себя – проникнуть в Швейцарию, Швецию, США и другие страны либеральной демократии, чем уезжают из них в Иран, Китай и прочие страны, не относящиеся к либеральным демократиям. Когда люди голосуют ногами, они голосуют за либеральную демократию. И это не утопическая фантазия, а объективный факт.