После полудня подморозило. Ледяные колдобины, покрывшие асфальт, округлились, стали скользкими. Идти приходилось осторожно, ощупывая ботинками в галошах дорогу. Даже клюка крепко, насколько возможно, зажатая в правой руке, не служила надежной опорой. В мешковато сидящем длинном пальто, пережившем не один пируэт многоликой моды, старик Ревзин выглядел нелепо в многолюдном центре города. Он брел в пестром потоке людей, странный и нелепый, словно был выходцем из тех времен, когда по мостовой катили извозчики и воздух не отравлялся запахом бензинового перегара, не мельтешило в глазах от мелькающей рекламы невесть чего и ярких вывесок, под которыми толпились бритоголовые парни, не отнимавшие от уха мобильники.
В холле первого этажа областного управления внутренних дел за двустворчатой, тяжелой, коричневого казенного цвета дверью после свежего морозного воздуха Ревзину сразу стало душно, застучало в висках. Но этой жары и запаха новых овчинных полушубков, в которые были одеты сгрудившиеся у выхода молодые милиционеры, никто, кроме него, не замечал. Старик снял шапку.
– Вам что, папаша? – заметил его постовой, – коротко стриженый старшина в новеньком кителе и такой же новенькой фуражке с красным околышем. Все в нем, от форменной с иголочки одежды до тона вопроса, показалось старику воплощением холодной официальности и надменности.
Он было открыл рот, чтобы ответить, но тут гулко хлопнула входная дверь. Ревзин вздрогнул и обернулся. Вошедший, не посмотрев в его сторону, предъявил постовому удостоверение и взбежал по лестнице, ведущей на второй этаж.
– Прошу прощения, – повернулся старик к старшине, – я должен поговорить с кем-нибудь из начальства.
– Если у вас заявление, лучше передайте в приемную, за углом направо. Или мне. Моя фамилия Клюев.
Ревзин с недоверием посмотрел на старшину, затем на снова хлопнувшую дверь и принялся устраивать на голове свою бесформенную шапку, которую до этого мял в руке.
– В приемной я уже бывал не раз. Все без толку.
– Вы напрасно обижаетесь, гражданин. Таков порядок. Что вы хотите сообщить? —спросил постовой.
Старик неуверенно потоптался на месте, затем вновь снял шапку, переложил в левую руку клюку, а правую глубоко засунул во внутренний карман пальто. Все так же нерешительно поглядывая на старшину, он извлек из недр кармана аккуратно сложенный листок.