– Владыка! Извините, что прерываю благочестивые размышления, но может позвать лекаря, – прошептал Валент так, чтобы его услышал только епископ.
Ответа не последовало, но через минуту, Иоанн очнулся, словно от глубокого сна и пробормотал что-то неразборчивое об ангелах, небесном свете и легионах демонов.
– Скажи! Много ли базилик в городе? – неожиданно поинтересовался епископ.
– Ну! – замялся Валент, – Еще не в каждом квартале, но… Отведайте лучше рыбки. Это не грех, тем более что даже апостол Петр не гнушался такой пищей.
– И все же? Не сохранилось ли где языческого капища? – настаивал Иоанн, ощущая, как рот наполнялся слюной от одного только запаха жареной рыбы.
– Помилуйте, владыка! Откуда? – обиделся архонт и лично плеснул вина в кубок святого отца, – Это вино поставляют в базилики для причастия. И потом, закоренелые язычники не стали бы ходить в храм Божий. Вот как на исповеди скажу: лучшей паствы во всей империи не найдешь.
– Кстати, об исповеди, сын мой!
– Каждое воскресенье хожу вместе с женой! – ответил Валент и недовольно посмотрел на управляющего, который привел в пиршественную залу флейтистов.
Музыканты ушли так быстро, что казалось, их присутствие не было замечено дорогим гостем. Впрочем, монашек прошептал несколько слов Иоанну, и тот многозначительно кивнул.
– Мне нужно идти! – сказал епископ, вставая из-за стола, – Мир вам!
– Святой отец, мой дом к Вашим услугам, да и темно уже.
– Я спешу предаться благочестивым размышлениям! – почти нараспев сказал Иоанн, – И потом: разве что-нибудь угрожает пастырю в самом благочестивом стаде империи?
– Максим, Георгий! Проводите его милость к дому! – приказал Валент слугам.
Уже, перед тем как уходить, Иоанн остановился, ощутив на спине чей-то холодный взгляд.
– Скажи, сын мой! Почему, благочестивая архонтесса не провожает меня? – поинтересовался епископ, – Тебя смутил мой вопрос?
– Ну, видите ли, моя дорогая Феодора больна, и лекарь как раз пустил ей кровь. Я денно и нощно молю Господа об исцелении жены.
– Молись, сын мой и Господь не оставит в беде рабу божию Феодору! – ответил Иоанн и вышел на улицу.
Валент стоял у ворот до тех пор, пока шаги клирика и назарея растворились в ночи. Архонт, не спеша, вернулся в дом, недовольно покосился на рабов и направился в гинекей. В спальне Феодоры сгустился полумрак, разве что на столике мерцал огонек бронзового светильника.