– Так кто же вы? – усаживаясь на заднее сидение, спросила девушка.
– Я добрый волшебник, – рядом с ней сел ее спутник. – Куда вас везти?
– Улица Виноградная-16, пожалуйста. Нет, правда, кто вы?
– Я психотерапевт, – шепнул молодой человек на ухо девушке.
– Невероятно, – у девушки округлились глаза и стали ярче васильков. – Как Анастасия Петровская?
– Нет, как Кирюхин.
– А это кто?
– Я. Хотите, я угадаю ваше имя? Дайте руку, рак, хорошо, расслабитесь. Вас зовут Арина Росманова – молодой человек отпустил её запястье.
– Правда. А вот и нет, вот и нет! Росманова, это мой цирковой псевдоним, на самом деле я Арина Сельцова.
– Что ж, бывают проколы, – засмеялся мужчина, махнув рукой.
– Вы верно нашу афишу видели.
– Нет, я цирком не интересуюсь.
– Пусть даже видели, все равно у вас здорово получается. А что вы еще умеете? – Аринка откинулась на сидении.
– Я на своих сеансах использую гипноз.
– Простите пожалуйста, – обернулся водитель. – Вы приехали, чтобы лечить?
– Да, я дам несколько сеансов, но в основном я собираю материал для моей книги.
– Интересно должно быть, – сказал водитель. – А от каких болезней вы лечите?
– От многих, Егор Данилыч. Вас лично могу вылечить от радикулита, если придете.
Водитель едва успел повернуть руль, чтобы не врезаться в столб.
– Поразительно, – только и сказал он. – Невероятно.
– Стойте, стойте, приехали, – воскликнула между тем Аринка, глядевшая в стекло дверцы. – Остановите тут.
Такси остановилось.
– Господи боже мой, Аринка, – всплеснула руками мать, поднимаясь с лавочки возле дома. – Да откуда ты взялась?
Аринка подлетела к матери и расцеловала ее.
– Я приехала, мама, я так соскучилась.
– А это что, твой жених что ли?
– А, нет. Это Кирюхин, просто хороший человек. Спасибо вам за помощь, – Аринка взяла у мужчины из рук чемодан и сумку. – До свидания.
– До свидания? на всякий случай: я остановлюсь в Олимпийской, в 212 номере.
– Я запомню – на всякий случай.
Кирюхин сел в машину, еще раз взглянул на Аринку и уехал.
– Ну, мам, не хмурься, это я не серьезно.
– Дура сумасшедшая, – сказала дома мать, глядя на дочь, сидевшую перед ней прямо на коврике. – Вот дура, сама больная, без работы осталась, денег нет, а на самолете прилетела, благородие какое, белая кость. На поезде тебе видите ли неможно, циркачка безумная. На что жить теперича станешь, мне что ли опять кормить тебя прикажешь. Или твои хахали тебя накормит, а? Говорили тебе, не ходи в цирк, не ходи, осталась теперь на бобах, все деньги проездила. Жаловаться некому уже, другое государство, кто плевать хотел на тебя, калеку, мне лишь обуза, мало мне Степушки, о, господи!