Экспериментатор-естествоиспытатель, натужно дыша, грузно упал на бок, руки сами собой оторвались от ствола.
«Теперь понятно, как Печать на лечение работала – перераспределение Силы – медленно думал Серёга, лёжа в мелком сугробе и глядя на набухшие не по сезону почки на ветках. – Дело в контроле… А ведь я сейчас чуть коньки не отбросил! Вполне мог таким способом новую Буратину родить или энта какого… Вот только сам бы наверняка помер».
Продолжать сомнительные тренировки с закачкой и выкачкой жизненной энергии парень не стал. Не захотел. Отвалявшись и немного придя в себя, он отправился обратно, к книгам, искать новые ответы на свои размышления.
Третий вопрос – вопрос рационального использования Силы – оказался пока не по зубам.
* * *
– Садись суп есть! – скомандовала домовая, едва завидев Сергея на кухне. – И никаких мне «не хочу»! Ты со своим чаем худой стал, как велосипед, скоро штаны словно на пугале висеть будут! И все скажут, что я тебе голодом морю! Никто ведь не поверит, что ты сам себя, заметь, добровольно и без принуждения, до такого состояния довёл!
Парень состроил покаянную физиономию.
– Машуля, я действительно не голодный, – начал он, искоса посматривая на девушку. – Чайку попью, бутербродик какой-нибудь съем – и дальше читать. Сама ведь знаешь, зачем я это делаю.
Вместо ответа на столе, сопровождаемые небольшим стуканьем о столешницу, появились миска с супом, ложка, блюдце с ароматным, свежим, ещё тёплым хлебом, печь который кицунэ была большая мастерица.
– Ешь!!!
Поняв, что возражать бессмысленно, Иванов послушно сел за стол и механически принялся хлебать золотистый бульон, в котором весело плавали шампиньоны с зеленью. Вкуса он не ощущал – просто делал работу. Сказала Машка съесть – съест, ему не сложно. Пусть ей будет приятно.
Домовая между тем уселась напротив, шикнула на собравшуюся было пройтись с подоконника по столу Мурку, подпёрла щёчку кулачком и, дождавшись, пока в Серёгиной тарелке останется на самом донышке, печально сказала:
– Хватит, не мучай себя. Вижу – через силу ешь, вкуса не чувствуешь. Положи ложку.
Иванов с недоумением уставился на свою домохранительницу – Маша разрешает не есть? Нет, мир точно перевернулся…
– Ну, что смотришь? – с печалью в глазах продолжала кицунэ. – Всё я понимаю. Тяжело тебе, переживаешь, оттого кусок в горло и не лезет. С работы попёрли, друг пропал неизвестно куда, оборотень, с которым ты почти подружился, свалил за океан. С девушкой проблемы, с Силой этой твоей – тоже непонятно. Сплошная, как теперь модно говорить, чёрная полоса наступила в жизни. Да… Тут кто хочешь на стенку полезет от безысходности. А ты крепкий, не гнёшься… Хочешь – верь, хочешь – нет, но я до сих пор удивляюсь – как ты в запой не ушёл по вашему мужицкому обычаю? Восхищаюсь… нет, правда восхищаюсь! Выдержал, с депрессией бороться пытаешься…