Но вот прошел этот день, и наступил вечер, с мягкой прохладой, тишиной над полями и редкими барабанными перепевами козодоев. И, казалось бы, вот она, мечта долгого и изнурительного дня – полка в углу вагончика, ан нет… Пожалуй, и силой не затащишь сейчас Сергея в вагончик, а про сон и говорить нечего – исчез, испарился, словно никогда не тяжелил голову, не смыкал чугунной необоримой тяжестью веки. И ведь радость-то какая: те же поля и перелески, тот же тракторный стан с кухонным навесом, прикорнувшие до утра волокуши, грабли и трактора. Вот, разве, луна…
Сергей с Васькой долго плещутся в ручье, с наслаждением остужая разгоряченные тела.
– Уф, – кряхтит Васька.
– Ур-р! – вскрикивает Сергей – вода обжигающе холодна. Потом они по очереди тщательно растираются полотенцем, все еще не успокоенные, готовые в любой момент снова сорваться в холодный ручей.
– А мы, знаешь, чего сегодня придумали? – с гордостью спрашиваетВаська.
– Что?
– Петька протянул от рычага граблей веревку и теперь можно грести одному. Знаешь, как здорово! Я почти весь день один ездил. Только шея немного устала – надо все время назад смотреть.
– А я чуть под грабли не упал, – сознался Сергей.
– Да ну! – удивляется Васька. – Как?
– Заснул.
Васька хмурится и серьезно говорит:
– За это тебе надо было по шее дать.
– Я знаю…
– Эй, молодцы! – сердито кликает их бабка Аксинья. – Я долго вас буду ждать? Сейчас ужин собакам выкину!
– Не выкинешь, – негромко откликается Васька, и они идут под кухонный навес.
– Ешьте быстрее, – ворчит на них бабка Аксинья, сгорбленно хлопоча у печи, – Мне, наверное, после вас еще посуду надо перемыть, воды в котел натаскать, а завтра в три часа утра уже на ногах быть. Вам-то, олухам, благодать, до четырех часов будете дрыхать, а тут…
Бабка Аксинья совсем состарилась, сморщилась, стала ворчливой, но лучшей поварихи все одно не найти.
Чай в больших эмалированных кружках приносит Настька Лукина. Она ставит кружки на стол и ждет, пока они доедят пшенную кашу, щедро политую сливочным маслом.
– Настя, спроси их, может, добавку будут? – кричит бабка Аксинья.