…Старуха стояла во дворе и смотрела на меня, как Мюллер на
Штирлица. Или как Штирлиц на Мюллера – это кому как больше
нравится. От неожиданности я споткнулся и снял косу с плеча. Под
пристальным взглядом прислонил ее к стене сарая.
–
Ты кто? – спросила старуха голосом прокурора.
–
Илья! – раскололся я.
–
Что делаешь?
–
Траву кошу.
–
По какому праву?
–
Ну… – замялся я и, подумав, сказал робко: – Это теперь мой дом.
–
Документы! – железным голосом потребовал прокурор.
Я
вынес паспорт и свидетельство о наследстве. Старуха изучила
паспорт, тщательно сверила фото с оригиналом, затем рассмотрела
свидетельство.
–
Ты и есть племянник? – спросила уже мягче.
–
Двоюродный! – уточнил я.
–
Здоровенный какой! – вздохнула она и вернула документы. – Давно
приехал?
–
Сегодня.
–
На могилке был?
«Не
знаю, где она!» – хотел я ответить, но не решился. Взгляд старухи
не сулил доброго. Я вздохнул и покачал головой.
–
Идем! – приказала она.
Я
сунул документы в карман и запер дверь. Мы шли по улице, размытой
летним дождем; старуха семенила рядом, то отставая, то забегая
вперед. Лужи она осторожно обходила. Я украдкой разглядывал гостью.
На ней был ситцевый халат не первой свежести и растоптанные тапки с
задником. Серые от седины волосы стянуты в пучок резинкой на
затылке. Гостья оказалось не такой старой, как показалось вначале,
– лет шестидесяти. Одутловатое лицо, усеянное родинками, сизоватый
крупный нос, поджатые губы…
–
Простите! – сказал я. – Вас как зовут?
–
Глафира! – сообщила она и, подумав, добавила: – Семеновна!
–
Дяде вы кто?
–
Соседка!
На
моем лице, видимо, отразились чувства, потому что Глафира
обиделась.
–
Да я, если хочешь знать!.. С Павловичем!.. Душа в душу! Сорок лет!
Это он мне за домом велел присматривать!
–
Извините, Глафира Семеновна! – сказал я искренне. За домом, как я
убедился, смотрели истово.
–
Пришли! – сообщила она, показывая рукой. – Кладбище!
Мы
миновали калитку и стали пробираться меж могил. Они располагались
тесно, едва не смыкаясь оградами. На кладбище, как я заметил,
упокоились многие поколения горожан: могилы со стороны входа, были
с коваными оградами и такими же крестами, явно вековой и более
давности. Затем шли оградки из арматуры с памятниками из мраморной
крошки или крестами из водопроводных труб. И только в дальнем конце
стояли костяшки «габбро», обрамленные столбиками с цепями. Глафира
подвела меня к холмику в углу.