Тяжело вздохнув (Батищев немедленно
подозрительно нахмурился), Степанов буркнул:
- Михалыч, вот как на духу – не
уверен. Ты ж в курсе, я никогда за словом в карман не лез, но
сейчас – честное слово, не знаю! Ладно, не играй лицом, сейчас
обрисую свои соображения, - Алексей вкратце пересказал собственные
мысли.
- Рискованно, Леша, - покачал головой
Локтев. – Если прикинуть по времени, у нас в лучшем случае будут
буквально какие-то минуты на погрузку и взлет. И то, если полностью
исключить любое сопротивление местных. Пока их убедим, фрицы
по-любому до аэродрома доберутся. Даже если успеем загрузиться, не
факт, что взлетим – я, хоть местный транспортник даже издалека не
видел, примерно представляю, сколько ему времени на разбег и отрыв
от земли потребуется. Одна пулеметная очередь вслед – и все,
полыхнем прямо на взлете. Мы-то в бронекомплектах, может, и
выживем, если высота и скорость небольшими окажутся, а вот для вас
– без вариантов. Или сгорите, или об землю размажетесь.
- Да понимаю я все… - раздраженно
буркнул Степанов. – И признаю твою правоту. Вот только летунов да
баошников[2] жалко, постреляют пацанов ни
за грош. С другой стороны, судя по карте, нам все одно мимо
аэродрома идти, можем нашим хоть сигнал какой подать.
- Сигнал? – не понял
старлей.
- Да хоть гранату на взлетке рвануть!
– дернул плечами Алексей. – Или из пулемета по кронам деревьев
засадить. Охрана всполошится, глядишь, и фрицев не проворонят. Если
успеют свои зенитки на прямую наводку развернуть, немцам точно мало
не покажется, у них ведь наверняка тридцатисемимиллиметровые
автоматы в наличии имеются. Для 61-К что бронетранспортер, что
легкий танк – так, на один укус, насквозь прошьют и не
заметят.
- Не вступая в бой? – подозрительно
нахмурился особист. Впрочем, насколько Леха успел узнать Батищева,
в глубине души предложение ему понравилось: Иван Михайлович,
несмотря на все перипетии первых недель войны, все еще не мог
равнодушно проходить мимо требующих помощи товарищей. Даже с учетом
внезапно свалившейся на его голову ответственности в виде
стратегически-важной информации.
- Неа, не вступая, - со всей
убедительностью кивнул десантник, в той же самой глубине души
подобной уверенности отнюдь не ощущавший. Поскольку, как говаривал
классик, «чисто писано в бумаге, да забыли про овраги». Впрочем,
ладно, разберемся на месте. Поскольку не впервой. - Вроде ж решили
уже, что лишний раз светиться нам ни к чему.