У одного из пилонов дежурила молоденькая девушка-констебль. Я назвал себя и подождал, пока она свяжется по рации с начальством.
– Прямо по дороге, – сказала она мне.
Когда я проезжал под аркой, мои фары высветили схему больничной территории, такую облезлую, что разобрать на ней что-либо было практически невозможно.
Мое первое впечатление насчет парка было не так далеко от истины. По крайней мере, ограждавшая территорию стена почти целиком скрывалась за старыми деревьями. Наверное, раньше тут было много зелени, в которой утопали больничные корпуса. Теперь это превратилось в пустырь. Находившиеся здесь прежде здания снесли, оставив груды кирпича и бетонных обломков.
Казалось, я еду по разбомбленному городу, освещавшемуся только двумя пучками света фар. Высокая ограда и деревья не пропускали уличного света, из-за чего больничная территория выглядела еще более заброшенной. Обогнув очередную темную груду строительных обломков, я увидел несколько полицейских автомобилей и микроавтобусов, припаркованных у входа в единственный оставшийся больничный корпус. Здание в викторианском стиле имело три этажа и высокое крыльцо перед совсем уже античным портиком. Все до одного окна на потемневших от времени каменных стенах были заколочены, но даже так здание сохраняло какую-то величавость. Фасад украшался замысловатым карнизом, портик опирался на колонны с канелюрами. И все это венчалось башенкой с часами, торчавшей в ночное небо указующим перстом.
Я снова назвал себя, и меня проводили в полицейский фургон, чтобы переодеться в защитный комбинезон с марлевой медицинской маской. На крыльце меня встретил Уэлан, представившийся инспектором, заместителем Уорд. Огромная, исписанная граффити двустворчатая дверь пропустила нас в холодный, сырой вестибюль. В воздухе витал запах сырости, плесени и мочи. Полицейские прожектора на треногах высвечивали осыпавшуюся, всю в потеках штукатурку и усеянный рухлядью пол. В стороне виднелась стеклянная будка с табличкой: «Амбулаторный отдел».
Однако разбросанные повсюду банки и бутылки из-под пива, темные пятна кострищ свидетельствовали о том, что какая-то жизнь в больнице еще теплилась. Гулко ступая по каменным ступеням, мы с Уэланом начали подниматься по лестнице, обвивавшей лифтовую шахту. Самим лифтом явно давно не пользовались.