Перевод: «И нашел Философ здесь <в Корсуни> Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и человека нашел, говорящего той речью. И беседовал с ним, и понял смысл языка, соотнося отличия гласных и согласных букв со своим языком. И вознося молитву к Богу, вскоре начал читать и говорить. И многие изумлялись тому, славя Бога».
Это цитата из Паннонских житийных списков о Кирилле и Мефодии. Так кто и кого знакомил с «рускими писменами»?
Труды Орбини и Воланского о славянах были запрещены Церковью не случайно. Здесь дело не только в письменности, здесь замешана международная политика.
Москва – Третий Рим
Присутствие на Балканах русского письменного диалекта доказывает не только существование докирилловой письменности, но и объясняет претензии русских правителей на Средиземноморье. Тут и великокняжеское родословие, и навигация знаменитого пути «из варяг в греки». А еще – символика Андреевского флага, планы императора Павла I о присвоении острову Мальта статуса российской губернии и базы российского флота. В канву библейских повествований вписались и реальные события.
В литературе и фильмах советского времени можно встретить сюжеты с идеей «Дарданеллы для России». Где исток этих идей? В присутствии наших предков на тех самых Балканах ещё в стародавние времена. Из школьной истории мы знаем о связях русских князей с Римской империей. Сначала князья совершали набеги – словно мальчишки, которые, знакомясь с девочкой, одаривают её подзатыльниками. Позднее Русь и Римская империя закрепляли связи династическими браками.
Князья не сопротивлялись религиозному влиянию Византии. Их не остановила даже потеря самобытности и части суверенитета. Утраты от религиозной ассимиляции очевидны, но было что-то, что оказалось важнее таких потерь. Можно предположить существование глубоких исторических корней – попытку восстановления культурных связей, утраченных в период Катастрофы Бронзового века (1206—1150 годов до н. э.). Многое говорит за то, что при распространении христианства сработали давние исторические связи с Пелопоннесом.
Таинственная неожиданность. Вроде бы ей и возникнуть неоткуда, но как громко прозвучали слова, записанные монахом Филофеем: «Два Рима падоша по грехам своим, третий же стоит, а четвертому не быти».
Не считали на Руси Парижи или Лондоны, а вот для Римов сделали исключение. С ними даже географию связывали. Прочтем малоизвестное стихотворение Ф. И. Тютчева «Русская география» (издание 1886 года). Поэт, будучи потомком дипломата, зашифровал в стихах глубокий исторический смысл и особенности исторического распространения Вед: