- Палучается, иногда полезно
поддаваться на правакации? – хмыкнул собеседник. – На этот вопрос
можете нэ отвечать. Скажите, а как ви думаете, откуда у него
настолко точная информация о начале нэмецкого нападэния? По
радиосвязи он называл даже точное время артиллэрийского обстрэла.
- Мне кажется, со временем он просто
угадал. Прошедший две войны опытный командир не мог не понимать,
что рассвет – идеальное время для неожиданного удара. Что же до
даты? Во-первых, как вы, товарищ Сталин, прекрасно знаете, в
последние недели пограничники часто задерживали перебежчиков с
польской стороны. Двадцать второе июня они так же называли, и не
один раз. Ну, а во-вторых, он мог предположить, что для нападения
немецкое командование выберет именно самый длинный день в году. В
подобном случае я поступил бы так же.
- Харашо, я вас понял. А пачиму
другие комбаты так же не паступили, как считаете? Ни
один.
- Не могу знать, товарищ Сталин.
- Вот и я нэ знаю… - задумчиво
протянул Иосиф Виссарионович, аккуратно кладя трубку на край
массивной пепельницы. – Хотя очэнь бы хотэл знать. Где он
сэйчас?
- К сожалению, товарищ Сталин, он,
вероятнее всего, попал в окружение в последних числах июня. Где он
сейчас, я не знаю. Возможно, погиб или попал в плен.
- Что у миня за такие маршалы,
которые не толко начало войны праваронили, но еще и про своих
падчиненных ничего не знают? – без угрозы в голосе произнес тот,
снова усмехаясь. – Нэкомпетентные какие-то, да. Это я так шучу,
таварищ Тимошенко, нэ напрягайтесь. Зато таварищ Сталин знает. Он
вишел из окружения вместе с сотрудником особого отдела, мне таварищ
Михеев[1] доложил. Ступайте, Семен
Константинович, ви свабодны. И воюйте изо всэх сил. Изо всэх,
харашо? Нам сейчас главное не допустить захвата противником
Смоленска, вэдь оттуда прямая дорога на Москву.
Дождавшись, пока ломающий голову, к
чему был весь этот разговор, маршал покинет кабинет, Сталин взял в
руку трубку и откинулся на спинку кресла, размышляя. Все же что-то
с этим героическим комбатом не так, очень сильно не так. Из
окружения-то он вышел, вернее, был выведен повстречавшейся по
дороге разведгруппой, вот только на утро следующего дня внезапно
потерял память. Причем, не полностью, а, так сказать, избирательно,
напрочь позабыв все, что происходило, начиная с рассвета двадцать
второго. Правда, за пару дней до того его контузило, но Иосиф
Виссарионович отчего-то всем своим существом ощущал, что все не так
просто. Непонятно, совсем непонятно. А подобного привыкший знать
все и про всех Вождь очень не любил. Нет, определенно что-то тут не
так! И потому не стоит оставлять все в ведении Третьего управления.
У него найдется, кому заняться подобными… загадками.
Меркулова