Эх, хоть бы часок еще покемарить. Да
что ж ты меня трясешь-то за плечо, ирод! Эх, Завьялов, Завьялов! А
еще капитан, адъютант целого комдива! Проснулся уже твой командир,
проснулся. Практически. Такой сон испортил, досмотреть не позволил.
Фантастический сон, можно сказать, хоть и непонятный какой-то.
Бойцы в причудливой униформе и непривычных шлемах, все лицо
закрывающих, со странным оружием в руках. Бронемашины невиданные,
на нормальные танки лишь отдаленно смахивающие. Одни гусеничные,
другие колесные, хоть практически ничем от первых и не
отличающиеся. Приземистые, массивные, только орудия вовсе
несерьезные, больно тонкие какие-то. С виду на пулеметы
крупнокалиберные или скорострельные пушки схожи, зато как
стрельнут, так эффект, будто от гаубицы. Самолеты тоже странные,
быстрые, будто молнии – пока, гул над головой заслышав, вверх
взглянешь, их уж и след простыл, только белесая полоса на небе
остается, словно от реактивного снаряда. А вот взрывы, что после их
пролета землю в стороны разбрасывают, да крики раненых – вполне
обыкновенные, такие, как на любой войне, хоть настоящей, хоть
фантастической. И кровь тоже обыкновенная, человеческая.
Красная…
Сознание затуманилось, как порой
бывает во сне. Точнее, в тот краткий миг, когда человек уже не
спит, но еще не бодрствует; когда невозможно понять, продолжение ли
это сна, или реальность. Сильно, до тошноты закружилась голова. И
командир стрелковой дивизии, глухо застонав и рванувшись на
топчане, очнулся окончательно. Вот только с этого момента он уже не
был комдивом 191-й СД полковником Дмитрием Акимовичем Лукьяниным. С
этого момента его звали капитаном Сергеем Викторовичем Кобриным,
выпускником третьего курса Высшей Академии Сухопутных
Войск.
Очередная, уже третья по счету,
«стыковка сознания» благополучно завершилась. На этот раз
ассоциация прошла не столь легко, как в прошлый раз, с Сениным.
Сергей мельком ощутил, как разум реципиента подсознательно, на
уровне инстинкта самосохранения, сопротивляется ментальному
давлению донора. Странное ощущение, которое практически невозможно
описать словами. Наиболее близкая аналогия - словно пытаешься
продавить ладонью упругую, обволакивающую пальцы, но упрямо не
рвущуюся пленку, с каждым мигом ощущая, как погружаешься все глубже
и глубже. Вот только вместо руки был разум, а вместо пленки – чужая
воля…