Затем в группу попал Филипп, сокращенно – Липп – довольно приятный взрослый мужчина, страдающий расстройством импульсивного поведения. Он из тех, кто активно боролся с заболеванием, считал это не просто сражением, а настоящей войной. Неудивительно, ведь Липп – пироман. Он неоднократно целенаправленно что-то поджигал, увлеченно созерцая за миром в огне. Еще до начала лечения Филипп стал пожарным. Мало кто знает, но многим с этим расстройством нравится тушить за собой – так они демонстрируют силу, пытаются доказать, что храбрые.
По приглашению Яны в группу пришел Свят – тридцатитрехлетний ипохондрик. Сначала никто не воспринимал всерьез его мнительность и тревожность за здоровье, но затем это переросло в бредовые навязчивые состояния. Один раз он даже решил, что смертельно болен, о чем сообщил всем родственникам и знакомым. Я часто задумываюсь о том, каково ему: постоянно анализировать каждый процесс в теле, бояться любого покалывания и ощущения боли. До лечения Свят толком и не жил – был слишком занят поиском тревожных симптомов и бесконечными походами к врачам. В итоге, единственными близкими людьми в его жизни остались только родители. Ни собственной семьи, ни друзей. И, несмотря на успешность лечения, приступы ипохондрии все еще случались. Наверное, поэтому он ходил на наши встречи, нуждаясь в общении и поддержке, как и все остальные.
Нашим номером четыре стал Тима – студент-программист, страдающий обсессивно-компульсивным расстройством. Он склонен к навязчивому подсчету всего, что попадается на глаза: количество ступенек, машин на парковке, пуговиц на чьем-то пиджаке. Это попытка притупить внутреннюю тревогу, избавиться от страхов. С собой у Тимы всегда тетрадь, где он делает расчеты, якобы пытается написать какую-то программу. Терапия не до конца помогает ему, потому что жизнь этого юнца связана с числами и машинными кодами. Он увлечен будущей профессией и неплохо учится, но его социальные навыки, мягко говоря, оставляют желать лучшего. В группе Тима чаще слушает, чем говорит. Я постоянно ловлю его потерянный взгляд, когда ему дают слово. В чем-то мы с ним даже похожи: меня тоже преследуют навязчивые мысли и образы, которые хочется прогнать. У всех свои ритуалы избавления, и я убеждена, что в той или иной степени, мы все страдаем этим расстройством. Все мы склонны опасаться собственных мыслей, сбегать от них, как можно дальше, зарываться во что-то настолько глубоко, чтобы нас было невозможно отыскать.