– «Ура» коровы будут кричать? – спрашиваю я друга и смотрю, сильно ли я поразил его своим насмешливым вопросом.
– «Ура» кричать будем мы с тобой, – невозмутимо отзывается Федя.
– А я думаю, что коровы пойдут по зеленому ковру стройной колонной, как войско, сопровождающее королеву…
Едва я произнес последнее красивое слово, как стадо мумукнуло и, осыпая копытами песок и глину, плотной кучей устремилось на луг и стало жадно поедать сочную траву.
Шершавые языки энергично подхватывали пучки травы и равномерно подавали в рот. Животные шумно дышали, иногда стукали друг друга рогами и медленно продвигались вниз. Но что это?
Тюльпаны оставались нетронутыми. Опять загадка: может быть, коровы берегут их?
В полдень коровы перестали пастись. Они вышли на толоку и улеглись на горячую пыль. Глаза у них были сонные. Они отрыгивали зеленую кашицу и лениво пережевывали, двигая челюстями.
Мы тоже достали из сумок свои харчи. Ломоть хлеба с салом, пара крутых яиц и бутылка кислого молока – отличный обед для пастушка. После обеда неудержимо потянуло в сон. Говорю:
– Федя, поспи с полчасика, а потом я.
– А не уснешь, как вчера? – сомневается друг.
– Что ты, Федя! Вчера меня малярия треханула.
– Ладно. Карауль. Я у куста буду.
Проводив сонными глазами Федю до облюбованного им куста, я разостлал плащ, подложил под голову пучок травы, лег на спину, закрыл лицо фуражкой и стал слушать степь.
Вначале послышалась веселая перекличка жаворонков. Вскоре к ним присоединилось посвистывание сусликов. Потом у самого уха, как мне показалось, раздался клекот и шум крыльев степного орла.
Под фуражкой было душно, лицо покрылось крупными каплями пота, и я сбросил её.
По небу неторопливо плыли кучевые облака, похожие на отару овец, и парил орел, точная копия чабана в черной бурке и с ярлыгой в руках.
…Винтовки беляков я спрятал в разных местах: две под яслями, одну в стоге сена. Цинковую коробку с патронами я не мог дотащить до стога, пришлось бросить её у плетня и кое-как забросать жердями…
– Да проснись же, Николай! – услышал я голос Феди и вскочил на ноги.
– Где коровы? Что с ними? – крикнул я в испуге, бросаясь к чекушке.
– Ничего с ними не случилось. Но собирать придется долго, – уныло ответил Федя.
– Ничего, Федор, на то мы и пастухи, чтобы коров гонять. Ты не горюй. Завтра я тебе такой свисток вырежу, что сам милиционер Новожилов позавидует, – сыпал я слова, чтобы успокоить свою совесть, которая была в смятении от допущенной оплошности.