Поток суицидальных мыслей прерывает старуха, обтирающая его лицо
влажной тряпкой. Через секунду – уже знакомое стеклянное горлышко
возле губ. «Хватит поить меня этим дерьмом! Хватит поддерживать
жизнь трупа!!!» - хотелось крикнуть Решетову, но он лишь стиснул
зубы и, превозмогая боль, отвернулся. «Не хочу больше …так!!!». Но
неугомонная сиделка поворачивает его голову и насильно пытается
влить содержимое склянки в его рот, ее сильные пальцы разжимают
челюсти, склянка наклоняется … И тут Седого прорвало … Мощный
выброс адреналина сделал свое дело! Непостижимым образом он сел на
постели, схватил женщину за шиворот, вырвал из ее рук довольно
внушительную бутыль и жадно припал к ее горлышку. « Хоть от
передоза загнусь, в экстазе – всегда мечтал о такой смерти!» -
зловещим хохотом неслось в его сознании, пока несчастная женщина
что-то сбивчиво лопотала, пытаясь вырвать сосуд из рук обезумевшего
больного. Выпив все до капли, Сергей выпустил плачущую женщину, еле
слышно прошептал: « Прости …» и, прикрыв глаза, блаженно улыбнулся
губительному забвению, несущемуся на него в ореоле фейерверков и
танцующих радуг …
Костлявая, ау … Ты уже коснулась меня своей тощей лапкой?
Темнота … Могильная тишина … Нет звуков, видений … Ничего нет …
Абсолютно ничего … Хотя, вру – мысли-то есть! Есть, но какие-то
вялые, вальяжные и разрозненные, словно рождены не мозгом, а так –
витают где-то сами по себе … Так я, вашу мать, жив или мертв?!
Вопрос, естественно, остался без ответа, но эта вспышка ленивой
злости каким-то образом повлияла на покрывший все мрак. Медленно,
словно преодолевая миллионы световых лет, в окружающее пространство
тянутся янтарные нити неземного свечения, которые, обволакивая и
вытаскивая из мрака очертания предметов, колонн, стен, чертят в
воздухе уже знакомую для Седого опочивальню, в которой он умирал …
Да, это именно та мрачная комната: толстые каменные стены, нехитрое
убранство, две широкие лампады по обе стороны от ложа на котором
лежит тело мужчины … Мужчины … Е-мое, это же я!!!
Нельзя сказать, что сознание Решетова парило под потолком или
еще где-то. Он видел всю картину одновременно из множества
ракурсов, и в то же время чувствовал, что в теле побелевшего
мужчины с губами цвета индиго еще теплится искра жизни. Чувствовал
потому, что находясь повсюду, все же не утратил связи с казавшимся
мертвым организмом, хотя члены его уже не повиновались приказам
мозга.