Постепенно с неба начали падать горькие слезы затянувшегося неба, дабы оросить эту землю и омыть черствых людей от бытийных проблем и мыслей. Под нашей машиной, что располагалась не так уж близко к земле, но и не так высоко к небу, стали появляться прозрачные зонтики, по бокам оформленные разноцветными неоновыми лентами. Город расцвел и заиграл красками, когда за ним пришла тьма с надеждой поглотить все живое.
Потихоньку мы тронулись с места.
– Послушай, мне не так уж и трудно выслушивать тебя целыми сутками на пролет, говори ты хоть о людях, голограммах, андройдах… Не важно. Если только, вместе с этим, ты будешь упоминать что-то нужное и по делу.
– Согласен, если человек будет говорить только что-либо ненужное, он напрасно потратит свое время и словарный запас, – будто бы подтверждая мою мысль, произнес Макс. – Но и когда он начнет утверждать что-то нужное, плата останется неизменной.
Решившись промолчать, нас настигла недолгая пауза.
– Вижу, что ты со мной в очередной раз не согласен, но оно и немудрено. С мыслью человека будут солидарны, только когда придет анархия и люди смогут свободно выражать все, что их гложет. Только вот в этом строе уже не будет никаких мыслей и обсуждать окажется попросту нечего. Дилемма, ей-богу.
– Дело не в этом, – раздраженным и чуть дрогнувшим голосом отозвался я. – Куда важнее сейчас решить, как действовать в сложившейся ситуации! Пойми, убит человек, и у нас нету ни одной зацепки, за которую можно было бы ухватиться. А людям нужен результат и закономерная правда, которую, как ты знаешь, мы еще не придумали.
– Правда бесплодна, а значит рожденные мысли в наших умах не ее дети! – мы резко пересеклись взглядами. – Хотя, впрочем, мне стоит иногда к тебе прислушиваться. Всё-таки, взять себя в руки и искать хоть какие-то зацепки – тоже крайне важно.
– Спасибо, – саркастично произнес я и отвел глаза в сторону. – Разумеется, ты еще зеленый. Честно говоря, чую, что тебе это дело будет даваться еще сложнее, чем мне. Но следует обходиться дружелюбнее друг с другом. А в идеале – говорить и спрашивать, только когда в этом будет хоть какой-либо смысл.
– Но ведь ответ и вопрос всегда в равной степени бессмысленны, – чуть слышно вспорхнула колкая, словно с холодного лезвия ножа, фраза Хоука, которую он, скорее всего, даже и не собирался произносить.