Прошло лето, работы поубавилось, а зимой и вовсе не стало. Начали мы захаживать друг к другу. Собирались всей бригадой, прикидывали, где сподручнее будет работать весной, на чем можно выиграть время, а значит, и больше заработать. Вспоминали разные случаи. Как-то вспомнили и про полы в коровнике.
– А доски-то эти дубовые, куда приспособили? ― спросил я.
Оказалось всяк по своему досками распорядился: кто-то попилил на дрова и уже в печке истопил. У кого-то, до сих пор валяются во дворе, кто-то, забор заменил.
Домой в тот раз мы с бригадиром возвращались вместе и я спросил:
– А ты-то, Алексей Иваныч, куда свои доски дел? Помню, что сразу на них глаз положил.
– А вот, ежели, конечно, любопытно, дойдем до дома и поглядишь чего у меня получилось.
Я примерно догадывался, что могу увидеть. Еще с тех пор, когда бригадир, там, в коровнике, бережно провел рукой по оструганному срезу пошел хлопотать о досках.
Вошли в дом.
– Танюша, я пришел, ― оповестил жену бригадир, и добавил, ― и не один.
– Есть будете? ― вышла из другой комнаты жена, ― я пирог с капустой только что испекла. Давайте, с чайком.
Сидим, чай пьём. Я по сторонам смотрю.
– А где продукт переработки досок? ― юморю.
– А продукт в мастерской у Лёши, в другой комнате, ― улыбается жена.
Допили чай, пошли. Алексей Иванович включил свет и, бог ты мой, комната засветилась. Нет, не от электричества… Я даже теперь не знаю, как это назвать. Посредине мастерской стоял средневековый замок. Башенки, подвесной мост на цепях, бойницы-окошки казались отлитыми из нефрита. Замок светился, будто китайский фонарик.
Татьяна открыла дверцу-ворота. Внутри оказались полки для посуды, выдвижные ящички для ложек, вилок, прочих столовых приборов. И всё это переливалось салатным, розовым, желтоватым, темно-зеленым цветами. Сверкало, будто перламутровая раковина с жемчужиной. Я, зачарованный, подошел, погладил отполированную матовую стену с вырезанными кирпичиками и в стеклянном окошке увидел счастливое лицо. А чуть дальше ещё два таких же лица.
Ах да Алексей Иванович! Такое чудо сотворил.
– Иваныч, ― выдохнул я, когда пришел в себя, ― как же ты все это разглядел в загаженных досках из коровника? И зачем плотничаешь, тебе надо краснодеревщиком работать. Да такой мебели место в музее!
– А вот как доделаю, налюбуюсь, так и отдам в музей. Пусть все видят. Смотрят и радуются.