Это вызвало смех, потом наступила тишина: они, как ученые, несколько веков пытавшиеся понять, что это означает, пытались осмыслить услышанное.
– А как насчет Говарда Хьюза?[15] – спросила Мирна. – Ведь он умер, не оставив завещания.
– Да что говорить, он и в самом деле был чокнутый, – усмехнулась Рут.
– Моя любимая цитата из Хьюза: «Я не слабоумный миллионер, впавший в паранойю. Я миллиардер, черт побери», – сказала Рейн-Мари.
– Это мне знакомо, – кивнула Рут.
– Его завещание в конце концов было урегулировано, – добавил Люсьен.
– Да, – сказала Рут. – Спустя почти тридцать лет.
– Черт побери, – произнес Бенедикт, обращаясь к Арману, – надеюсь, нам потребуется меньше времени.
– Ну, я надеюсь, что мне потребуется меньше времени, – ответил Арман, произведя в уме подсчеты.
В комнате похолодало, и они стали жаться поближе к огню, слушая Люсьена Мерсье. Тот рассказывал о человеке, завещавшем по пенсу каждому ребенку, который придет на его похороны, и о мужьях, которые наказывали жен и детей из могилы.
– «От матери с отцом затрах, / Как и от их любви избытка», – процитировала Рут.
– Я знаю это стихотворение, – сказал Бенедикт, и все глаза обратились к нему. – Но оно о другом[16].
– Неужели? – сказала Рут. – Ты разбираешься в поэзии?
– Не то чтобы разбираюсь. Но эти стихи я знаю, – сказал Бенедикт.
Он или не почувствовал сарказма, или, по крайней мере, оказался непроницаемым для него. «Полезная черта», – подумал Арман.
– И как же, по-твоему, дальше? – спросила Рейн-Мари.
– «Родительских забот предмет, – без запинки, легко проговорил молодой человек, – ты рос и зрел под их крылом».
У всех сидевших вокруг печки глаза полезли на лоб.
– «Всю дрянь, что держат в голове, – сказала Рут, как дуэлянт надвигаясь на Бенедикта, – тебе в мозги вливают – пытка».
– «От них не знал ты слова „нет“, – ответил он. – От них узнал ты слово „дом“».
Рут сердито уставилась на него. Остальные смотрели, не скрывая удивления.
– Продолжайте, – сказала Рейн-Мари.
И Рут продолжила:
Зла непрестанна череда,
Кругами всем пришлось ходить.
Беги отсюда навсегда,
Чтобы детей не наплодить.
Теперь глаза всех обратились к Бенедикту.
Добра бессменна череда,
Ты место в ней себе найди,
Люби родителей всегда
И сам потомство наплоди.
– Он это взаправду? – спросила Рут, возвращаясь к своему виски.