- Нет, малыш, никуда ты не пойдешь, - пресек я попытку Мани
ускользнуть в ближайший ложок. - Кто бы там ни был, только без тебя
я буду выглядеть нищим оборванцем, а с тобой - уважаемым мужчиной.
Понятно?
Волк внял, но понуро опустил голову.
Караван оказался торговым: три десятка вьючных "медведей" да
десяток орков на волках. Верховые звери - определенно с юга:
темные, почти черные, поменьше Мани и не такие пушистые, значит, и
орки - из южных кланов. Что ж, ничего странного: после того, как
Нера освободилась от Хаоса, дорога вдоль нее снова стала связывать
север с Эльтуроном.
Старший из караванщиков оценивающим взглядом скользнул по моей
одежде, по фигуре Мани и слегка нахмурился.
Они, видимо, только что покинули земли Белогивых, так что старик
с волком местной породы не вызвали у него ни удивления, ни желания
поинтересоваться, что у меня в сумке. Караван будет возвращаться
той же дорогой, а все, что происходит в степи, рано или поздно
становится известно шаманам. Поэтому раскланялся орк со мной как
положено со старшим по возрасту, но равным по положению.
- И тебе долгих лет и многих дел, о, первейший над всадниками! -
ответил я. - Какой была ваша ночь? Не мешали ли духи?
Эта формула приветствия - обычная при встрече с тем, кто мог
провести ночь под открытым небом, но караванщик неожиданно ответил
утвердительно:
- Ночью к нашему огню пришел тот, кто должен быть на пятом небе.
Говорил: коль встречу в дороге старика, прошедшего сквозь запретные
земли, могу попросить у него снадобий для больных. Видать,
Тот-Кто-Скачет-На-Белом-Льве прислал слугу...
Я не сразу нашел, что ответить. Ни про каких львов раньше в
степи и слыхом не слыхивали, а тут мужик говорит о львином
наезднике как персонаже, известном всем и каждому. Поэтому я лишь
пожал плечами:
- Те, кто не ушел на пятое небо, не всегда говорят правду. Но
разве у вас есть больные?
Орк кивнул:
- Вчера двое глупцов полезли в нору хмаля и поплатились.
Я не удержался от усмешки. Хмали - каменные жабы. У них вкусное
мясо, но кожа покрыта тонкими мягкими иглами, наполненными ядом.
Охотятся на хмалей ночью с факелами, убивают их палками, когда те
вылезают на поверхность, чтобы половить всякую летучую мелочь. От
света жабы слепнут и замирают на месте. Видно, думают, что их можно
принять за камень. А вот совать руки в их норы - не самая лучшая
идея. Тонкие волоски впиваются в кожу и обламываются, вызывая
ужасное жжение. Плоть вокруг застрявших в ней иголок начинает
гноиться. На плоскогорье возле Асана о мерзких тварях наслышан
каждый мальчишка, а на юге местность более ровная, и там хмали -
редкость.