Телохранители поспешно вытолкали всех зевак и опустили засовы на тяжёлых дверях. В Павильоне Смерти стало непривычно тихо.
– Показывай товар, Тхарод.
– Если ты просишь… Птичка.
Бист жестом подозвал помощника и, встав из-за стола, неспешно пошёл к дальней двери. Эша пошла следом. За ней двинулись телохранители.
Миновав коридор и смежную комнату, они оказались в полумраке длинной галереи, где по обе стороны располагались многочисленные клетки и загоны разного размера и степени защиты. Стоило открыть двери, как волна звуков накрыла Эшу. Помещение было наполнено сотнями голосов: рычание, блеяние, клёкот сливались в единую какофонию смерти. Эша на мгновение закрыла глаза, отгораживая сознание от криков агонии. Многие из тварей совершенно обезумели, и в их голосах слышались лишь злоба, жажда крови и битвы, а кто-то просил об избавлении, выл о страданиях, голоде, боли истерзанной плоти. Эша отделяла от себя один голос за другим, пока не осталась лишь тишина и шум шагов бистов. Ментальный барьер гулким эхом разносил каждый из оставленных звуков. Упади иголка в дальнем углу галереи, и Эша бы услышала её звон.
Тхарод и его слуги остановились возле большой клетки. За толстыми прутьями безмолвно лежал зверь. Эша подошла вплотную. Это и был кайрин: увечный, с одним недоразвитым крылом, измученный, истощённый. Совсем не такой, как обещала афиша. Прошедший множество боёв на арене и всё ещё живой. Сила и слабость. Несмотря на свой изъян, животное боролось за жизнь, упорно отказываясь подыхать даже после самых тяжёлых ранений. Эша смотрела на старые белые шрамы и запёкшуюся на перьях кровь, на опухший глаз, на бурые корки на жале хвоста и кончиках рогов, на рваное ухо. Грифон тоже разглядывал её – единственным оранжевым, как пламя, глазом. Он следил за ней, не проронив ни звука, и даже в его сознании не возникло ни единой мысли. Сегодняшний бой станет его последним. И он знал это.
До Эши доходили слухи, что Тхарод – устроитель одних из самых жестоких «игрищ» на Великой Арене. Они всегда шли до смерти одного из участников. Победителю разрешалось сожрать побеждённого. Другой еды бойцам не давали. Вне зависимости, монстры бились или тхару, условия были для всех равные. Разве что аллати и бисты получали в награду ещё и жалование, а рабы могли заработать свободу. А вот для животных был лишь один способ освободиться – умереть.