Мы подъехали в кэбе к одноэтажному грязному зданию на Уайтчепел-роуд за четверть часа до назначенного времени. Этот район Лондона, получивший скандальную известность после недавних кровавых преступлений, и без страха перед Джеком-Потрошителем выглядел весьма уныло и мрачно. Не удивительно, что мисс Джонсон мечтала поскорее оставить отчий дом и перебраться в особняк на Оксфорд-стрит, любая девушка на её месте желала бы того же. В тот вечер над городом сгустились тучи, начал моросить мелкий дождь и мы поторопились подойти ко входной двери и постучать. Открыла миссис Джонсон, она радостно поздоровалась и пригласила нас войти. Из узкого коридора можно было попасть в несколько комнат, одной из которых оказалась гостиная. Старая мебель, потускневшие обои, скрипящий пол и потолок с пятнами плесени – всё говорило о бедности, грозящей перейти в нищету. Но в гостиной было чисто, на столе застелена красивая скатерть, а на книжной полке я увидел книги Диккенса, Теккерея и Джейн Остин. Похоже, этот дом и эта семья знали лучшие времена, к несчастью для них оставшиеся в прошлом.
– Мэри скоро придёт, джентльмены, а пока могу я угостить вас чаем? – вежливо поинтересовалась вдова.
– С удовольствием принимаем ваше предложение, миссис Джонсон, – сказал Холмс. – Можно ли заодно посмотреть на вещи, оставшиеся после смерти брата вашего мужа?
– Разумеется, сэр, как я говорила – это шкатулка и три старые книги, – ответила хозяйка дома.
Шкатулку мой друг разглядывал довольно долго, но остался явно разочарованным – она оказалась пуста и без малейших признаков двойного дна или иных секретов. Что касается книг, то одна оказалась изданием «Роб Роя» 1823 года, другая – сборником поэм Байрона, увидевшим свет спустя пять лет после смерти поэта, а треть я- напечатанной в Праге в 1590 году научной монографией на латыни незнакомого мне автора по имени Эдвард Талбот, в довольно ветхом состоянии. Холмс внимательно просмотрел их, словно ожидая найти среди потрёпанных страниц какую-нибудь карту с указанием местонахождения зарытого клада или координатами затонувшего испанского галеона времён Армады, однако этого не произошло. Мне стало совершенно ясно, что наследство, доставшееся Мэри Джонсон от дяди, не представляет собой ничего ценного. Когда мы уже выпили по чашке отличного цейлонского чая, вернулась домой дочь хозяйки. Она оказалась невысокой полной блондинкой с неправильными чертами широкоскулого рябого лица, на котором выделялись лишь красивые и добрые голубые глаза. Мэри немного удивилась неожиданным гостям, но мать объяснила ей причину нашего появления в столь поздний час.