– Гм, – проурчалось у первобытного откуда-то изнутри…
Проходя подготовку в Межгалактическом Центре, Ева привыкла есть сырое мясо, пить грязную воду и подолгу не мыться. На Земле к этим весёленьким привычкам добавилась ещё одна: принимать ухаживания от всех самцов группы. Молодые Ва и Ку постоянно шлёпали Еву по попе; стареющие, но ещё крепкие Ю и Уб подлавливали у старого баобаба, пытаясь повалить на траву; старый Ры, нещадно сопя, тыкался ей в грудь плоским носом. Гм неизменно отстаивал у сородичей своё право обладать ею. И не только ею. У Гм был небольшой гарем: Зы, Ева и совсем юная Ло. Земная Миссия настолько захватила Еву, что она сама не заметила, как подчинилась негласным законам группы, заняла место в её иерархии. И место это было далеко не первым. И тогда она дождалась сезона дождей…
Гм был в плохом настроении и потому тяжёлыми прыжками отправился на берег озерка – маленького и заросшего тростником. Он часто ходил к озерку, чтобы отвлечься от неприятного ощущения, возникающего в середине груди. Там он слушал, как ветер поёт свою ветреную песню, играя на обломках полых тростниковых трубочек.
«Сейчас он сломит тростник, проделает отверстия и начнёт отвратительно сипеть на примитивной своей блокфлейте», – Ева смотрела из-за кустов на первобытного и медленно поворачивала страб. Справившись с застёжкой, она сняла шкуру и, осторожно зайдя в воду, неслышно поплыла на призывный свист…
Когда она стала выходить на берег, закатное солнце освещало её со спины. Пушистые рыжие волосы загорелись нимбом над головой. Гм медленно отвёл тростниковую трубочку от губ, долго-долго, целую минуту, смотрел, не отрываясь, на прекрасное видение, потом сорвался с места, кинулся к Еве, бережно обнял и, мягко прижавшись к округлившемуся её животу, зашептал прямо в маленькое белое ушко:
Сравню ли с летним днем твои черты?
Но ты милей, умеренней и краше.
Ломает буря майские цветы,
И так недолговечно лето наше!
То нам слепит глаза небесный глаз,
То светлый лик скрывает непогода.
Ласкает, нежит и терзает нас
Своей случайной прихотью природа.
А у тебя не убывает день,
Не увядает солнечное лето.
И смертная тебя не скроет тень -
Ты будешь вечно жить в строках поэта.
Среди живых ты будешь до тех пор,
Доколе дышит грудь и видит взор***.
В дверь позвонили. Гладков выругался и босиком прошлёпал в прихожую. Открыл дверь. На пороге стояла Соня.