Вечер прошел привычно. Ужинали, телевизор глядели, Ольга подшивала маленько: то носки, то пуговку какую, то карманы проверяла. К двенадцати улеглись.
– Ты чего не спишь? – спросила Ольга через полчаса. – Зуб, что ль? Пойди, пополощи содой.
– Да не зуб, выспался с утра, думал смену тянуть будем. – Он встал, взял с кресла журнал. – Пойду, покурю.
Но покурить не вышло, забыл, что кончились сигареты. Он облазил всю кухню, но и бычков в банке не было. Ольга постаралась. Чистюля. Курил-то он не очень, но на ночь любил вытянуть пару штук, привычка дурацкая. И к соседям не стукнуть, поздно. Налив чаю покрепче, стал листать журнал. Но в груди после чая засвербило ещё сильнее.
Он открыл балконную дверь, выглянул во двор. Там, в беседке, пацаны за полночь частенько покуривали вместе с подружками. Вроде сидел кто-то в беседке. Он тихо прошёл в комнату, стал наощупь искать брюки.
– Ты куда? – сонно спросила Ольга.
– Да сейчас я… пойду у влюблённых этих во дворе стрельну, кончились мои.
– Олегу постучи, не спят они, телевизор работает, слышишь?
– Ладно, спи…
Но пошёл во двор, а не к соседям.
* * *
Не было никого в беседке. Ушли. Или показалось, что были. Он сел на скамейку, ругая про себя дефицит табачный. Раньше всегда в доме блок сигарет валялся, на месяц хватало при темпах его, а теперь и бычки складываешь, дожились.
Во дворе ровно шуршали разлапистые клёны, чуть помахивали друг дружке тонкими ветками серебристые в фонарном свете вязы. От политых вечером кустов тянуло холодком, дышалось после духоты комнатной глубже, легче, и он не торопился домой. «Надо за Волгу смотаться, что ли, Олег звал на субботу. Задушишься в городе. Теперь взялись ещё в газетах про воздух писать, про концентрацию, – хоть противогаз надевай. Оно и за Волгой не мёд ныне, но природа всё ж, озёра, рыба… Надо смотаться. Можно и всем кагалом, палатку взять… Наташка прокашляется сразу на кислороде, – думал он, поглядывая вокруг: не появится ли курильщик какой? – Нет, в субботу не получится, простой отрабатывать заставят. Ну в воскресенье…»
Деревья утихали, гасли последние окна, дом темнел, и он решил возвращаться. Поднялся уже, но в ближайшей арке вдруг послышались приглушённые голоса и какая-то возня, потом крикнул кто-то, потом ещё, потише. Женский голос был. И он пошел к арке.