– А то нет, что ль!
– А масло дадут?
– Вот череп! Ты своё масло за два года уже сожрал!
– Самолёт когда? Когда самолёт, товарищ старший лейтенант?
– Скажут, наверное, после завтрака.
– Кто тебе скажет?
– Кто-нибудь да скажет. Не хочу больше ночевать на этих досках неоструганных…
– Даёшь домой!
Всё. Теперь шум и гвалт невозможно было остановить. Впрочем, офицер больше не пытался. Он поджал губы и, слегка покачав головой, выскользнул на улицу.
– Пойдём? – вслух спросил Санька, окидывая взглядом своих ребят.
– Я «за», – дёрнулся с нар Славик.
– Угу, – промычал несловоохотливый Ваня.
– Можно бы, – подтвердил Вовка.
– Надо идти, – нехотя заключил Игорь. – Кто знает, сколько здесь сидеть придётся…
– И то верно, – скептически поддержал его Серёга.
После того как Санька, Вовка, Игорь и Славик сходили к умывальникам, было решено, что в том же составе они пойдут и на завтрак. Серёга и Ваня останутся на охране чемоданов.
Здание столовой на пересыльном пункте в Фалькенберге было намного меньше, чем здание новенького заведения для приёма пищи в Ордруфской артиллерийской бригаде. Саньке и его товарищам это сразу бросилось в глаза.
В столовую небольшими группами входили и выходили «дембеля». За порядком следил стоявший на ступеньках крыльца вертлявый, средних лет прапорщик-киргиз (Санька да и остальные ребята за два года научились безошибочно, с одного взгляда определять национальность человека). Время от времени он шустро заскакивал в зал для приёма пищи, бегло его осматривал и снова торопился на крыльцо. Если в зале было слишком людно, несколько минут прапорщик никого туда не впускал. Как только выходила очередная группа позавтракавших, давался «зелёный свет» тем, кто терпеливо ждал на улице. Таким образом и поддерживался пусть не железный, но хоть какой-то порядок.
Ребятам повезло – ждать не пришлось. Они беспрепятственно вошли в столовую, сняли головные уборы и, взяв в руки подносы, встали в довольно-таки длинную очередь к раздатчикам пищи.
Два солдата-киргиза действовали словно запрограммированные. Первый левой рукой брал из стопки посуды тарелку, в правой же его руке был увесистый половник, которым он черпал из большой кастрюли кашу, вернее, то, что было похоже на кашу – вязкую массу сваренной на чистой воде перловой крупы. Солдат делал следующее движение рукой, и в определённом месте половник встречался с очередной тарелкой, в которой после этой встречи оказывалась горсть синеватой, совсем непрезентабельной на вид и не очень-то приятно пахнувшей каши. Дальше тарелка бросалась воином на нижнюю полку раздатки, где её мигом подхватывали руки уволенных в запас, но пока ещё так и не доехавших до дома военнослужащих.