Гуляков видит знакомые, только чуть огрубевшие, черты лица вошедшего офицера – хищные крылья античного носа, как будто приклеенный ко лбу смоляной чуб, буравчики черных глаз.
– Андрей! Калюжный! Вот кого не ожидал увидеть не с шашкой, а с бумажкой!
– Узнаю Гулякова: кто в рукопашную не ходит, тот штатский жулик. Здравствуй, Саша…
Калюжный осторожно обнимает товарища по училищу, словно портной, снимающий мерку.
Гостя усаживают за стол, ставят перед ним рюмку и прибор, хотят налить водки, но тот качает головой и жестом показывает на бутылку с вином. Пехотные труженики разглядывают свежую форму штабного служаки, ушитый по фигуре китель, белые, будто сегодня намеленные аксельбанты, ухоженные руки.
– Ну, рассказывайте, что-нибудь, ротмистр. Мы тут уже плешь проели друг другу своими разговорами, – Лозинский откидывается в кресле, изображая интерес.
Калюжный, отправив в рот кусок говядины с кровью, честно пытается его прожевать.
– Неспокойно, господа. Голодных много, очереди за хлебом. Тыл разваливается, народ устал от войны.
Комполка замечает мучения гостя:
– Да оставьте вы это мясо, ротмистр, оно непобедимо, подметку легче съесть. Империя рушится, а граждане – на винных складах. Конечно, устанешь, утомительное это дело – водку жрать, не просыхая…
Лозинский так и не дошел до любимого тезиса о том, что только армия пока еще способна не позволить Везувию похоронить Помпеи – раздается тянущий за душу свист снаряда и близкий разрыв. В зале со скрипом качается внушительная люстра с десятками хрустальных – каждый по килограмму, не меньше – подвесок: все разом смотрят вверх, прикидывая, куда та может рухнуть.
Подполковник просит Гулякова:
– Ротмистр, сходите, гляньте, что там такое.
Гуляков надевает фуражку, выходит из здания и ждет, пока глаза привыкнут к темноте. Доносится треск ломаемого кустарника и сдавленные ругательства – из сада появляется дежурный офицер – начальник караула.
– Что это было? – интересуется Гуляков.
Начкараула радуется, что можно с кем–то поделиться распирающей его праведной злостью:
– Да свои! В артдивизионе новые орудия получили, зарядили одно фугасным, чтобы на рассвете испробовать. А какой–то засранец ненароком спуск нажал – там другая конструкция, инженеры, мать их в станину…
Гуляков, пользуясь случаем, идет по нужде к ближайшему дереву, задирает голову и разглядывает поземку ярких звезд на угольном небе: