30 мая (13 июня) 1919 года дивизия выступила в поход на Астрахань в составе группы войск под командованием того самого генерал-майора Драценко, недавно столь успешно усмирившего Чечню. В походе участвовало три чеченских полка. 4-й полк находился в стадии формирования.
Особой славы на поле боя чеченцы не снискали. Как вспоминал один из офицеров дивизии, штабс-ротмистр Дмитрий Де Витт: «1-й Чеченский конный полк, находившийся в глубоком, почти 10-верстном, обходе слева, должен был перерезать дорогу Оленчевка – Промысловое, не допуская подхода к красным подкреплений; однако полк задания своего не выполнил, потерял с утра связь с дивизией и в течение дня четыре раза безрезультатно атаковал позицию красных, пока, в свою очередь, сам не был атакован красной конницей и отброшен далеко в поле. Необстрелянные всадники, попав в тяжелое положение, разбежались, и на следующий день удалось собрать едва половину полка: большая часть бежала в степи и затем дезертировала к себе в Чечню».
Стр. 216. А в июне 1919-го противник чеченцам попался серьезный: «Красная конница прекрасно владела шашкой – это были почти сплошь красные казаки, и раны у чеченцев были в большинстве смертельные. Я сам видел разрубленные черепа, видел отрубленную начисто руку, плечо, разрубленное до 3-4-го ребра, и проч. – так могли рубить только хорошо обученные кавалерийские солдаты или казаки». (Чеченская конная дивизия. 1919 год. //Путеводитель по фондам белой армии. Стр. 318)
Полки Чеченской конной дивизии понесли большие потери во время Степного похода, но еще больше таяли при отступлении. Борьба с этим злом становилась невозможной: никакие наказания, вплоть до смертной казни, не могли удержать чеченца от соблазна бежать к себе домой под покровом ночи. После отступления полки были сведены в 1—2 эскадрона, и вся дивизия из 3 полков едва насчитывала в строю 250—300 шашек».
Воспоминания генерала Деникина
Книга «Очерки Русской смуты» том IV. Деникин А. Берлин, 1925.
Стр. 97. Ингуши – наименее численный и наиболее спаянный и сильный военной организацией народ оказался, по существу, вершителем судеб Северного Кавказа. Морально его облик определен был давно уже учебниками географии: «главный род занятий – скотоводство и грабеж…» Последнее занятие здесь достигло особенного искусства. Политические стремления исходили из той же тенденции. Ингуши стали ландскнехтами советской власти, ее опорой, не допуская, однако же проявление ее в своем крае. Одновременно они старались завязать сношение с Турцией и искали турецкой помощи из Елисаветполя, немецкой из Тифлиса. В августе, когда казаки и Осетины овладели Владикавказом, ингуши своим вмешательством спасли терский совет комиссаров, но при этом жестоко разграбили город и захватили государственный банк и монетный двор. Они грабили всех соседей: казаков и осетин во имя «исправлений исторических ошибок», своего малоземелья и чрезполосицы; болельщиков – в уплату за свои труды и службы; кабардинцев – просто по привычке, и владикавказских граждан – за их беспомощность и непротивление. Их ненавидели все, а они занимались своим «ремеслом» дружно, широко, организованно. С большим размахом, став наиболее богатым племенем на всем Кавказе.