Побили немножко. Пух сказал, что обязательно меня убьет и всякое такое, а тут появился ты. Мне всегда везло!
Малыш улыбался. Ему отчего-то стало хорошо и весело.
Ты крутая. Я, ей богу, их спас. Ножничками! В щечку!
Больно, однако!
Ага, – девчонка как-то играючи смутилась, – и шваброй.
По башке!
И они вместе расхохотались. Облегченно и по настоящему. Потом посмотрели друг другу в лицо и нахмурились оба. Карэ медленно отвела глаза.
Нас убьют, да?
Нет. – Малыш покачал головой. – Главных героев не убивают в начале фильма.
На ярко освещенном пятачке как на самой честной сцене маленькая девочка и маленький мальчик разглядывали друг друга. Они пытались понять, как случилось, что теперь им идти вместе. Хотя никто не приказывал и никто ничего не просил. И как это случилось, что впереди у них целая ночь. И хочется, чтоб она не кончалась. И никто их не убьет. В начале фильма.
Кто-то прошел за спиной. И померк свет.
Малыш успел заметить, как изменилось лицо Карэ, как взлетели ее ресницы, почернели глаза и разомкнулись губы в крике, который Малыш не успел услышать. Немеющая боль грохнула где-то вне его тела, вазочка с мороженым, сбитая его рукой, улетела и со звоном покатилась по полу, оставляя белые следы… Пришла тишина. Потом Малыш карабкался по белой стене, мучительно и тяжело.
Он чувствовал, что скоро вылезет наверх, но тут белая стена перевернулась, из нее был ослепительный свет и Малыш понял, что лежит на полу, свет – это плафон на потолке, что рядом валяется вазочка от мороженого… Еще мгновение качалась стена и протяжный звон резал уши. Малыш сел, выдохнул слишком много воздуха и сжал голову ладонями.
– Сзади и по голове. – Зачем-то сказал Малыш.
И сразу же появился Сидор. Впервые за этот вечер он появился в сознании Малыша. Сел, облокотившись о спинку стула, чуть склонив голову… Сидор, который всегда заботится о тебе.
Иди домой, Малыш, – сказал Сидор. – Тебе пора домой.
Я останусь еще немного, – прошептал в ответ Малыш.
Сидор исчез. Карэ не было. Компания в углу исчезла. За пустой стойкой была дверь. И все, что сейчас было, оказалось всерьез.
Что могло остановить тебя, Малыш? В твою главную ночь!
Дверь за стойкой поддалась, слетел крючок, у столика топтался «лоб» в грязном переднике. Увидев Малыша, он активно прибавил краски в лице, набрал в могучие легкие воздуха, но выпустить его не успел. Орать «лоб» не стал. Он вежливо объяснил, что Пух с девочкой пошел в вагончик, второй с конца на запасных путях. И какие ж были у него глаза!. Сопливые и оскаленные. Страшно ему было, страшно.