– Судислав умер, – глухо напомнил Ростислав, чтобы прекратить тягостный для него разговор. – А мы не про то.
– Ну отчего же, – непонятно усмехнулся Всеслав. – Как раз про то.
Волынский князь нахмурился и взглянул на троюродного брата непонимающе – поясни, мол.
– Князь Судислав помер не от старости… хоть и стар был, – отрывисто сказа полочанин. – А перед тем, как на Ту Сторону уйти, он от пострига отрёкся. И от христианства тоже! И мне права свои отписал… на великое княжение.
На великое княжение!
– На каменный престол?! – так же отрывисто спросил Ростислав. Ему вдруг показалось, что он сейчас начнёт задыхаться. – Грамота есть?!
– А как же.
На гладко выскобленный стол, шелестя, легло бересто – сухое, чуть желтоватое. И бурые буквы сами бросились в глаза.
Ростислав Владимирич сжал зубы, кожа обтянула челюсти. И тут его обошли. Но, подумав несколько мгновений, он понял, что правда тут за кривскими властелинами. Если закон об изгоях похерить, так за Судиславом, всё одно Ярославичей черёд идёт… а вот потом! Потом и Всеславль черёд как раз!
Но… тут есть ещё кое-что.
Конечно, духовная грамота Судислава очень мало весит в глазах Горы, тем более, что бывший белозёрский князь перед смертью отрёкся от христианства. Но она очень много весит в глазах народа! Именно поэтому! Ибо большинство русичей до сих пор Христа чтят неискренне, только буквы ради.
И ещё больше весит она для кривичей – Ростислав знал, что по всей кривской земле не первый год ходят слухи, что Всеслав Брячиславич от богов владыка всей кривской земли.
И ещё.
Две мелочи. Очень значимых.
Ярослав на великом столе не в черёд сидел. А князья-христиане от русских богов отверглись и в глазах земли право на столы утратили.
При таком раскладе Всеслав вполне возможет и на великий стол сесть.
Ладно!
Ему, Ростиславу, великий стол по праву придёт только когда ни Ярославичей, ни Всеслава того на свете не станет! А окончательно рушить лествицу желания у Ростислава не было.
Волынский князь прямо глянул в глаза полоцкому оборотню и решительно протянул ему руку.
– Грамота-то откуда? – спросил Ростислав уже потом, когда всё было обговорено, и князья понемногу потягивали сбитень и грызли поджаренные орехи, ожидая обещанной Чапуриной хозяйкой яичницы с ветчиной. Волынский князь по-прежнему с оторопью косился на чашу в руках Всеслава, но прежнего суеверного страха перед полоцким оборотнем уже не чувствовал.