– Гридень привёз, Колюта, – охотно пояснил полочанин. – Помнишь ли, который от меня к тебе приезжал? Он при князе Судиславе всё время был, и в порубе, и в монастыре. Он со мной и сейчас здесь.
Ростислав Владимирич задумчиво покивал, вновь покосился на чашу в руках Всеслава и вдруг ясно представил, как Всеслав рубит голову вражьему князю и сдирает с неё кожу. Пожалуй… этот может. Волынский князь вдруг понял, что не удивится, если узнает, что полочанин в юности сердце первого убитого врага съел, а из кожи его калиту себе сделал или седло ей обтянул.
Мотнул головой и сделал крупный глоток.
Гости уезжали рано утром. Чапура стоял опричь, глядя, как выводили коня для тех двоих, которые приехали ночью. Наконец, князь вскочил в седло и, гикнув, помчался по дороге. Следом рванулись вои, раскидывая копытами грязь.
– Да кто же это приезжал-то к князю нашему? – пробормотал огнищанин озадаченно. С кем может князь встречаться отай? Разве что с иным князем каким? Ан не похож… обликом-то. Ни чупруна, ни усов…
– Князь Всеслав это, – хрипло сказали сзади.
Чапура вздрогнул, оборотился – в воротах конюшни стоял, почёсываясь, Колот.
– Тьфу на тебя! – разозлился огнищанин. – Орёшь под руку. Какой ещё князь тебе?
– Полоцкий князь, говорю, – всё так же лениво сказал закуп. – Вои ночью на конюшне болтали. Всеслав Брячиславич.
Чапура озадаченно почесал затылок, опять поглядел вслед всадникам, пытаясь понять, чего же это такое ночью было в его усадьбе, но так ни до чего путного и не додумался. В досаде огнищанин рыкнул на Колота, прогоняя его обратно на конюшню, и пошёл к крыльцу. Наступал новый день, надо было завтракать да за работу браться – хоть и не страдное время, а всё одно, работы на огнище за день не переделать.
А про встречу двух князей, одному из которых на Волыни и вовсе бы нечего делать было, в скором времени забылось.