-Я не знаю, как лечить беременность жены, а вот твою простуду, Мария, я в один день выгоню, – сказал Захарий.
Он принялся колдовать над горшком, насыпая туда каких-то, только ему одному известных трав и корешков. Довольно хмыкнув, он поставил горшок на огонь и, вскипятив содержимое, налил в кружку.
– Пей, Мария, – скомандовал Захарий, – ещё одну кружку я приготовлю тебе перед сном, и утром ты и не вспомнишь о своей простуде.
Наутро Мария старалась выглядеть весёлой и бодрой, якобы от лекарства Захария, а Елисавета ей всячески подыгрывала. Может быть эта игра, а может быть от того, что при Захарии нельзя было говорить про Иоанна, постепенно всё пришло в норму и только по ночам чуткая Елисавета слышала, как плачет Мария…
Перед самыми родами Елисаветы Мария, пошептавшись с Елисаветой, засобиралась домой.
-Мы что, тебя обидели? – недоумённо спросил Захарий, когда Мария попросила его дать ей провожатого. – Елисавета родит со дня на день, как же мы без тебя обойдёмся?
-А как другие справляются? – ответила за Марию Елисавета, – да и лучше мне теперь. И вообще, Захарий, не лезь в наши женские дела. Неужели ты думаешь, что мы с сестрой не обсудили как нам быть?
-Да не пойму я, – начал Захарий, но Елисавета не дала ему говорить:
-Не понимаешь – и не надо, делай, как тебя просят. Иди к Наггею и договаривайся.
Причитывающий Захарий пошёл к Наггею, а Елисавета тяжело вздохнула: что будет, что будет?
В тот вечер, когда Мария призналась Елисавете, они проплакали всю ночь. Рассвет застал их, сидящих в тёмном Мариином закутке с опухшими лицами и болью в глазах. И вот, почти три месяца спустя, Мария почувствовала, что с ней творится что-то неладное. Часто подступала дурнота, то тошнота, то чёрные мушки начинали мелькать перед глазами. Когда Захария не было дома, она поделилась своими тревогами с Елисаветой.
-Что же ты раньше мне не сказала? – озабоченно произнесла она, – а я- то, старая дура, даже и не подумала, что это может случиться. Да ты, сестра, беременна.
Если бы вдруг грянул гром, и в дом ударила молния, то это бы меньше поразило Марию, чем то, что сказала Елисавета.
-Что же я теперь родителям скажу? – с ужасом в голосе произнесла она. – Что же теперь будет?
-Может, сделать аборт? – то ли подумала вслух, то ли спросила Елисавета. – У нас в городе есть хорошая бабка-повитуха.