Серж встал из-за столика, подошел к бордовой портьере и глянул на Москву с высоты птичьего полета. Забыл на миг, что перед ним огромный мегаполис и окно, в котором сам отражается. Казалось, он стоит, опираясь ногами на море огней внизу, до самого горизонта. Стоит на фоне звездного неба, как демиург, создатель этого всего, не знающий, что творец не он, а бог.
Но ничто: ни мощь ночного города, ни блики ресторана, пляшущие в витрине, ни старенький саксофон в оркестре – что-то другое подхватывало на вдохе и несло на незримых крыльях. Несло, как несет … женщина. Даже не женщина, а только тень – воспоминание о ней.
Серж тяжело поднялся от стола. Оттолкнул бедром спинку стула, с прохода:
«Что же вы сидите, Татьяна Петровна?». Танюша, в белом платье с вырезом до середины бедра и шлейфом до пола, молчала, скрестив на груди руки. Лишь дернувшиеся плечи да сверкнувшие глаза должны были сказать о многом.
Она не любит пьяных?
« И трезвых тоже,» – добавил мысленно герой.
«Пойдемте, потанцуем» – протянул женщине руку, коснулся пальцами плеча, почувствовал легкую прохладную ее ладонь в своей, вдохнул жесткий запах духов, и ноги сами понесли его с партнершей по залу. Сержу казалось не они движутся – мир летит по кругу за спиной Танечки и ближе чем эта женщина никого нет и быть не может. И она – все. Только ее глубокое декольте отсвечивало золотой цепочкой, и запах « Шанели» очерчивал контур. Это и есть галактика, но не Млечный путь – другая. Неведомая, чужая, резко манящая и дрожащая одновременно. Как струна, нет как время, как секунда проживаемой жизни.
Дыу- у, дыу-у, дыу-у. Звенели капли о нержавейку раковины. В камере стоял дух носков, окурков и давно не мытых тел; муха билась о стекло за решеткой. Серж проснулся полностью лишь, мотнув головой, как бы стряхивая и последние хлопья сна, и призрак Танюши. Во рту пересохло – сигарету бы.
Тюряга… Где там вальс – серенький каторжанский рассвет щерился в нише над головой.
Он приходил и к декабристам и еще ко многим. То вечным баландером, наливающим похлебку в миску, а то палачом, напоминающим, что пора.
Вешают на Руси с рассветом.
Рядом, на полатях в половину кельи, мирно посапывал сосед слева, справа подвывал, скрипя зубами во сне, наркоман.
Так… Надо вспомнить… Надо собраться и вспомнить, как сюда попал. Тогда есть шанс выбраться.