Тогда меня не смущало то обстоятельство, что я начинал танцевать уже от какой-то собственности, от маленького хозяйства, которое рисовалось мне в виде уютной, пусть не обширной, но плодовитой фермочки, на которой мы все, моя жена, непременно высокая и красивая и непременно в белой широкополой шляпе, вся семья целиком трудится в поте лица по мере своих сил и возможностей.
Но, когда однажды мою голову обожгла мысль о том, что у меня нет этой фермочки, как нет ее и у миллионов пролетариев, которым тоже нужно прогрессивно развиваться, я пришел в ужас. Теория моя, вынашиваемая месяцами, рухнула в одночасье!
Уже в гимназические годы я увлекался чтением Гоголя.
– Бр-р, ведь он же такой грязный! – говорила мне наставница.
Я с ней не спорил, будучи уверен в своей правоте. Особенно огромное впечатление произвела на меня «Переписка с друзьями». Она подействовала на меня потрясающим образом. Весь мир представился мне погрязшим в греховной, языческой суетности. Не только всякие страсти и похоти, но даже самые невинные развлечения вроде курения табаку, танцев, вседневной болтовни с претензией на светское глубокомыслие стали казаться мне вещами предосудительными, недостойными мыслящего человека и унижающими его. Моя голова горела, буквально перегреваясь от сосредоточенности на одной мысли, что в каждую минуту вся природа человека должна быть устремлена к одному – к нравственному самосовершенствованию, к воплощению в своей особе идеала истинного христианина. Каждое произнесенное слово должно было иметь высшую цель и значение, а за каждым бесполезным разговором следовали угрызения совести. Но так как подобного рода постоянное напряжение всех сил немыслимо в природе человека, то за каждым перенапряжением неизбежно должны были следовать истощения и падения, и тогда всплывали наверх все подавляемые молодые страсти, и начиналась та отчаянная борьба с демонами, которая так прекрасно характеризует средневековый аскетизм.
Не в силах бороться со своими страстями единолично, я мечтал о сообществе единомышленников, полагая, что та же самая борьба, которая так тяжела для человека, замкнутого в себе самом, будет не в пример легче, когда подвижничество будут разделять несколько людей и помогать друг другу в борьбе со страстями и в нравственном самосовершенствовании. К тому же высшая цель мыслящего человека не в одном личном самосовершенствовании, а в том, чтобы всех окружающих делать мыслящими и подымать до своего идеала. Тогда я задумал основать «общество мыслящих людей» с грандиозной целью возродить в мире христианство в его истинном, идеальном смысле. Я рассказал о своих соображениях в первую очередь Ивану Петрову, моему гимназическому другу, который вместе со мной поступил в Петербургский университет. Он увлекся моей идеей и решил приобщить к ее осуществлению своих приятелей. Вскоре мы уже имели семь человек, пожелавших вместе с нами создать общество во имя нравственного спасения человечества. Именно человечества! На меньшее мы не разменивались.