Когда оказываюсь на кухне, устало опускаюсь на стул и болезненно стону.
Ужасное утро и ужасные моменты.
Как дальше работать в этом доме? И вообще, буду ли я здесь работать?
И что означает та улыбка Камала?
Стоит ли мне ждать от него ответного удара или какой-то другой мести?
- Блиииин, - стону. Это просто сумасшествие.
- Почему ты здесь? – вдруг слышу у себя за спиной и, вздрогнув, резко подскакиваю на ноги. В кухню вошла старшая горничная, и я была почти уверена в том, что она пришла сюда лишь потому, чтобы проверить удалось ли мне на этот раз покормить своего пациента. Потому что её взгляд сразу метнулся на полупустой поднос. – Он поел? Отлично, - говорит она, взглянув на наручные часы. – Массаж уже был?
- Нет. Как раз думала пойти и заняться этим…, - отвечаю.
Она кивает.
- В девять, Камал Хасанович должен быть на заднем дворе, - напоминает она.
- Конечно, - говорю спокойно, а у самой внутри всё переворачивается. Как мне выполнить это задание? Настоящий квест какой-то…
Как мне сделать ему массаж, а потом заставить его выйти на прогулку?
Я плетусь обратно на второй этаж, захожу в комнату Камала и застаю его за ноутбуком.
«Боже дай мне сил».
- Камал Хасанович, время массажа, - сообщаю, делая вид, что десять минут назад ничего ужасного не происходило, а мы всё так же работаем вместе. Он мой пациент, а я – его сиделка.
Камал отрывает свой взгляд от ноутбука и поднимает его на меня. Думала сейчас пошлет, скажет какую-то гадость, но с его рта вылетает совсем другое.
- Ты знаешь условия…
Ах, так! Хочет, чтобы я делала ему массаж в нижнем белье? Ладно! Не велика цена… Я могу играть и по его правилам.
Некоторое время я продолжала стоять у двери с некими сомнениями, храбрилась и обдумывала последствия своего поступка. А потом вспомнила слова Аллы о том, что у Камала проблемы с его «мужской силой», поэтому вряд ли он просит меня раздеться для того чтобы насладится моим полуобнаженным видом. Он просто меня провоцирует, а я… Оказывается я тоже бываю непредсказуемой.
Приближаюсь к кровати мужчины и начинаю стягивать с себя одежду, под его пристальным, явно шокированным взглядом.