Я уже упоминал, что революция сути азиат не изменила – их духовные приоритеты остались прежними. Зато у некоторых сильно изменились потребности земные, в связи с неожиданным обретением выпавшей на их долю безграничной власти. Ты можешь мне сказать, что такое происходило во все века везде. Соглашусь. Но, тем не менее, не все утрачивали в связи с новым положением в обществе обыкновенную человечность. Находились такие, которые умудрялись справляться с соблазном беспредельничать, когда судьба преподносила им неограниченные полномочия властвовать. А некоторые полностью растворялись в собственных противоречиях, отказавшись от былых ценностей и не обретя достойных новых. Такие люди совершенно бессмысленно бесчинствовали. Например, одержимо преследуя несуществующих врагов – людей, напоминающих им о прошлом, не страшном и ужасном, а вполне нормальном. Они и не подозревали, что своим поведением демонстрировали, что ужасное время наступило ныне, так как в их прошлом безвинных не убивали и не сажали по тюрьмам, не отбирали нажитое собственным трудом, не вынуждали всех без исключения мыслить так, как надо новым начальникам. Прошлое не давало им веских аргументов так поступать, но они уже жили в новом времени, в новом государстве, где с гражданами, не согласными с линией красных джигитов, расправлялись без жалости, жёстко и быстро. Агрессивная энергия охватывала многих. Одним из таких стал старший чабан. А ещё недавно он гордился, что работает у самого бия, самого справедливого бая в округе, ещё недавно ему очень нравился бесподобно смышленый сын хозяина, ещё недавно ему нравилось всё в его жизни. Но тут произошли грандиозные изменения, поставившие всё с ног на голову.
С изменением декораций многие так и не обратили внимания на то, что в их личной жизни практически ничего не поменялось. Например, какой-нибудь бригадир пастухов – как пас отары баранов, так и продолжал пасти. Как был зависим от кого-то, так и оставался зависимым. При этом условия жизни его и семьи никак не улучшились, если не наоборот. Откажись он работать, то его участь могла оказаться подобной бийской. Этого он не заметил. Но зато он обратил внимание, что можно преследовать, обижать, убивать всех, кто поёт не в унисон с новой властью и особенно тех, кто ранее был богатым и уважаемым. Откуда-то из глубин сознания чабана всплыли необоснованные обиды на бывшего хозяина и его сына. Досада была необычной, сильно тревожила. Он понимал, что обижаться ему, по сути, не на что, бий его никогда не притеснял, не подчёркивал свой статус, любил его как родного. Но с другой стороны, бий оказался врагом новых князей жизни именно потому что был богатым. И чабан напрочь вычеркнул прошлые заслуги бывшего работодателя и сделал себе установку далее ненавидеть всех состоятельных людей и всех тех, кто к ним так или иначе относился. Установка подозрительно быстро сработала, и теперь он желал как-то отомстить бывшему влиятельному человеку или тому, кто был по-родственному связан с ним.