Вскоре стало ясно другое назначение татами в русском ресторане. Пришла уже знакомая гостям японка; опускаясь перед каждым из них на колени, разложила батистовые салфетки и предложила меню: большие двустворчатые открытки в сафьяновых обкладках.
– Уважение во всём. Одними лишь техническими средствами его достигают и без нашего старорежимных «Чего изволите-с?» На колени перед гостями встала, но себя не унизила: по-другому и не получится красиво. Всё продумано. У этого народа многому учиться следует. Равенство во всём, что касается личности. Между прочим, чем приятнее обслуга – тем дешевле ресторан. Погоди, сводят тебя в пятизвёздочный «Шанхай» – увидишь, поймёшь и больше не пойдешь. Обслуга – ледышки, цены небоскрёбные, а еда та же, если не хуже.
Виктор давал пояснения виденного, обращаясь исключительно к Владимиру. На жену Виктор не глядел, как если бы её рядом и вовсе не было. «Ревнивец вспыхнул», – догадалась чуткая Майя и обрадовалась. Она поймала правую, ближнюю к ней руку мужа и опустила, сцепив своими пальцами на стол между ними. Виктор попытался освободиться, потянул ладонь со стола, но она не отпустила сцепку, и руки плавно соскользнули вниз, на вельветовую подушечку к краю татами. Она понимала, что Виктор не станет теперь вырываться – это будет слишком явно. От природы он был добр и тактичен, но носил при посторонних маску простака. Пальцами Майя ощущала напряжение его руки. «Не отошёл ещё», – решила она и продолжила наступление. Выражая всем видом согласие с мужем, Майя придвинулась к нему ближе и рывком переложила сцепленные руки к себе на бедро. Подозрений со стороны быть не могло. На столе пусто, руки занять нечем. Пока не подадут первые блюда, гости по обыкновению рефлекторно заняты коленями, укладыванием салфеток. Только в случае с Майей было существенное отличие.
Майя не трогала салфетку, а потянула руку вдоль бедра под платье – туда, где Виктор кончиками пальцев ощутил особое тепло, напряжение и влажность её тела. Боясь себя выдать, он не пытался отдёрнуть руку. Она пульсирующими движениями, короткими мазками заводила его, но он не поддерживал игры и внимания на жену не обращал.
Через две минуты неравной борьбы Виктор сдался: руку расслабил, и Майя его отпустила. Он достал руку из-под стола и переложил к Майе на плечо, привлёк к себе. Она счастливо заулыбалась и, обращаясь к Владимиру, сказала: