Неожиданно явившийся гость подступил к старшему из группы пирующих и, мягко улыбаясь, заговорил по-английски. О чём говорил, Вовка и Майя не слышали, но видели, как ему отвечали и приветливо улыбались. За спиной у Виктора в ожидании замерла хозяйка, держа на руке поднос с остывающей саке. Её вид ничего не выражал. Она ждала, и это всё, что она делала.
Вовка взглянул на Майю. Та улыбнулась:
– Не волнуйся, он сейчас вернётся. Это показательное выступление.
Виктор не спешил возвращаться. Более того, в беседу с ним включились и другие участники нарушенного застолья. Слышно было смех, и ничего, кроме приветливости, в них не было. Ни один из них не попросил Виктора пропустить хозяйку, дать ей освободиться от ноши, а им разлить тёплой саке. Так прошло пять минут. Обернувшись к своим, Виктор увидел хозяйку заведения и сделал выражение, что, мол, только что заметил её и поднос с саке. Извинился и направился к своему столику, не забыв пригласить терпеливую компанию при случае «приземлиться к русскому столу».
Конечно, саке успела остыть – уже не 36 и 6, а меньше. Хозяйка сделала движение повернуться и унести, заменить на более горячую, но компания этому воспротивилась, и она, присев к их столику, освободила поднос от напитка.
– Видал? – спросил Виктор. – И так во всём. Если, к примеру, один человек другого убил, скажут просто: «Потерял контроль поведения»; lost temper. Ни слова, мол, «подлец», «негодяй» и прочее. Нельзя – моралью общества запрещено говорить такие слова и давать определённые негативные оценки. Здесь это равносильно тому, что по Арбату голым пройтись. Позор ляжет на говорящего, а не на того, к кому отнесены слова.
Что и говорить, на Владимира он произвел сильное впечатление своим показательным трюком, и тот ему поверил. Майя только улыбалась и поглаживала мужа по рукаву пиджака: «Доказал».
– Да, что там! Если про всё рассказывать, то книгу можно написать. Только всё это зря: не умеют у нас учиться хорошему. Учить – другое дело, а учиться культуре – нет! Мы сразу про русских писателей толковать начинаем: Толстого, Достоевского. Обогатили, мол, мировую культуру. Иди, спроси хозяйку, что я заставил ждать с подносом наперевес, читала она Толстого или Федьку? Нет, не читала, а ума и культуры в ней не меньше, а больше, чем в каждом из читавших их в оригинале.