Долг за квартиру повис за два месяца – зачастую мне удавалось платить аккуратно, а тут пришлось купить микрофон, будку и поп-фильтр для записи вокала. Миди-клава настолько раздолбанная, что выжать из нее нечто пристойное трудно. Ударные все-таки решил записывать сам, на компе. В идеале доверить бы Сеньке, но соседей жалко и технически сложно дома, а на студию денег нет.
Я ознакомил Линду с материалом моего будущего мега-хита, изложил свои соображения. Она принесла басуху, поселила у меня синтезатор – говорит, на моей миди-клаве далеко не уедешь – и даже флейта осталась у меня. Единственная комната теперь завалена так, что к кровати не подберешься.
Из гаража не ушел, но совмещать оказалось труднее, чем я думал. Изначально решил так: играть свои песни в группе не хочу – надо скинуть груз с души, а не реализовываться, утягивая команду на дно хилыми текстами. Но потом у меня словно третий глаз открылся. Я стал думать о таком, что раньше было для меня непостижимым – об аранжировках собственных песен. О том, чего хочу я, а не команда или заказчик минусовки. У нас все партии писал Данька, аранжировки мы просто обсуждали, но в итоге и над ними корпел Черкасов. А тут – все мое и только мое. Только так, как я хочу. Мне снесло крышу. Я бежал домой из института, чтобы повозиться со своим творчеством. Играя с ребятами, я расслабился до наплевательства: у меня появился надежный тыл. Мне больше не хотелось спорить и что-то доказывать, отстаивать свое видение, экспериментировать. Я легко соглашался на то, что предлагают ребята, и с удовольствием играл. Практически превратился в сессионного музыканта.
Разумеется, великий Данчер не мог этого не заметить. И я раскололся.
– И как ты, бросишь нас?
Я горячо заверил, что нет. Данька предостерег, что сольными проектами хорошо бы заниматься, когда в основной группе затишье или дела идут плохо. Я вспомнил об Энди и пообещал, что мои сольные амбиции никак не отразятся на творчестве группы.
– Что мне лезть, Дань? Ты молодец и все делаешь классно. Я всегда доверял твоему вкусу.
– Так и я всегда дорожил твоим мнением. А теперь его из тебя не вытащишь…
Он все понимал, будто пережил на собственной шкуре. В который раз поражаюсь. Он понял, как мне важно разобраться со своими демонами и как в этом помогает творчество. Понимал и то, что свое так захватывает, что чужое становится неважным. Понимал, видимо, и то, что не стоит обижаться на меня, дурака, но это было выше его сил.