– Джеймс Мурр, верно? – подойдя ближе, протянул руку пожилой мужчина. – Я Ричард Хоупман, директор этого заведения, мы с Вами общались по телефону.
Джеймс пожал ему руку. Директору было лет пятьдесят пять. Он был невысокого роста, седовласый. Одет Хоупман был в деловой серый костюм с синим галстуком. Он натянуто улыбнулся и, сложив руки на животе, начал неторопливо перебирать пальцами, оглядывая гостя.
– Я уже говорил Вам, что мистер Гринберг пережил сильный стресс, последствия которого остались до сих пор. Девять лет назад, когда он только к нам поступил, он за два месяца не проронил ни слова. Но наше лечение пошло ему на пользу, сейчас он хоть что-то может говорить. Но не думаю, что он скажет Вам что-то полезное, – сказал Хоупман. Он внимательно смотрел на Джеймса через стеклышки очков в коричневой роговой оправе.
– Буду Вам благодарен, мистер Хоупман, – Джеймс хотел скорее отсюда уехать. В этом месте было не по себе. Крики из дальних комнат, из этажа повыше, действовали на нервы. Светлая, но в то же время мрачная обстановка больницы заставляла хотеть как можно быстрее покинуть это место.
– Ну что ж, тогда пойдемте, – предложил директор, указав рукой в сторону лифта. – Но я буду лично присутствовать при вашем разговоре. Да, кстати, будьте осторожны с вопросами о прошлом. У мистера Гринберга довольно специфическая проблема, можно сказать, уникальная. Мы еще не имели дела с таким пациентом, как он. Постарайтесь избежать «неправильных» вопросов, – Хоупман сделал четкое ударение на нужном слове и, нажав кнопку, вызвал лифт.
– Я понял, о семье ни слова, – ответил Джеймс, заходя в кабину лифта. Он и не собирался расспрашивать беднягу об этом. Он пришел сюда увидеть человека, которому удалось выжить, выжить в том кошмаре, который унес много человеческих жизней. «Какой нужно иметь сильный характер, чтобы пережить такое», – думал Джеймс. Потерять руку и, истекая кровью, протянуть до приезда скорой помощи… Возможно, он сможет хоть что-то узнать от него о судьбе своей матери.
Лифт остановился на третьем этаже. Стены здесь были выкрашены в светло-зеленый цвет. Они снова шли по длинному коридору. Свернув направо, прошли мимо нескольких комнат. Джеймс не раз вздрагивал, когда из палат, где на первый взгляд все было тихо, вырывался протяжный безумный вопль. Наконец Хоупман замедлил ход и подошел к палате номер 36. Дверь была с засовом, достаточно большим, чтобы выдержать любые попытки открыть ее с внутренней стороны. Вверху было небольшое окошко для присмотра за пациентом.