Я ответила на вызов.
- Дэн? Где ты? Алло!
Ответил дрожащий женский голос:
- Диночка? Динусь… Это я.
Голос был так слаб, что я не узнала бы его, если бы передо мной
не стояло бы все еще мамино лицо из сна.
- Лёлечка? – удивилась я. Мне, наконец, удалось зажечь свет. –
Теть Лёль! Что-то случилось?
- Ничего, ничего, Дина. Не волнуйся…
- Ты почему не со своего номера звонишь? Я трубку брать не
хотела… Ты, что бежала? Задыхаешься как будто… Что происходит?!
- Динусь, не тарахти. Старость со мной происходит… Ничего
особенного. Ты можешь… приехать? Ненадолго?
- Господи, да что случилось?!
- Давление чуток подскочило. А Ван Ваныч… Ты ж его знаешь, какой
он? Осторожничает. Уложил меня… На недельку. К себе. Ничего. Все
нормально. Но… если б ты приехала… Есть у меня… один важный
разговор. Не по телефону.
- Так ты в больнице?! Теть Лёль! Не молчи! Ты ж не завещание там
случаем… - я не договорила – задохнулась от ужасной мысли. И с
трудом преодолела спазм, сдавивший горло.
- Господи!.. Что тебе прописали?! Какое лекарство купить?!
Может, лучше в Москву?!
- Дина, нет. Ничего не надо! И Ван Ваныч против… За мной тут…
хорошо присмотрят. Не беспокойся. Скажи-ка… А ты помнишь… какой мы
с тобой стишок все время учили? Ну, тогда… Когда я в садик тебя
водила?..
- Стишок?! Лёлечка, ну при чем тут стишок?!
- Да так… Вспомнилось что-то. Знаешь, я боюсь, на работе-то
тебя… отпустят ли?
- Да я и спрашивать не буду! Не отпустят – уволюсь к чертям!
- Да. Да. Знаешь, Зайка, разговор у меня есть… Не то чтоб прям
сильно важный. Но ты приезжай… как сможешь, хорошо?
- Теть Лёль, послезавтра буду. Выздоравливай! Если что – звони,
ладно? Все, целую! Целую!
Я бросилась к компу – смотреть билеты на Судожь.
Внутри все тряслось и кипело. Бедная моя Лёлечка! Я подсчитала в
уме – 65 лет. Конечно, для ее возраста болезни дело
естественное.
Но на моей памяти она не болела ни разу. И случая не было, чтобы
она на что-то жаловалась.
Елена Николаевна Вольская. В зале Судожской городской
библиотеки, где она проработала всю жизнь, она смотрелась как
оживший портрет викторианской дамы. В городе даже слухи ходили, что
Вольские – отдаленные потомки Судожских князей. Глупости, конечно,
но стоило только посмотреть на тетю – и это уже не казалось таким
уж невозможным.
Невысокого росточка, но с такой гордой осанкой, что долговязые
акселераты – буйные школьные анархисты смирнели и сутулились в ее
присутствии, предпочитая оставаться незаметными для строгого
взгляда ее серых глаз.