– Мои братья, – представила Ефросинья, – Иона, Брячислав, Антип.
Во главе стола рядом со старшим из братьев оставалось место, и царевна, как заместительница хозяйки, села туда. Нас пригласили на лавку по другую сторону. Первым, согласно титулу, расположился папринций, вторым я – как пусть бывший, но невестор цариссы. Малик присел последним – напротив младших братьев Ефросиньи.
Они, едва сдерживая улыбки, «незаметно» тыкали друг другу пальцами в штаны на нашем джигите. Ефросинья громко осадила:
– Вам смешно, потому что не понимаете, кто перед вами находится. Это знаменитый вождь рыкцарей Малик Носатый, и если он сейчас здесь, то Верховная царица помиловала его, или он идет просить об этом. Думаю, сейчас нам все расскажут. Одевшись как женщина, Малик Носатый дает понять, что его положение выше обычного разбойничьего сброда и что он им не чета. По его одежде сразу видно, что он – командир.
Неплохое объяснение. Кажется, в своем нежелании соблюдать местные обычаи Малик отныне будет ссылаться на подсказанную Ефросиньей причину.
– У Малика Носатого должен быть огромный меч! – не удержался мелкий Антип.
– Он остался в комнате, которую нам любезно предоставила хозяйка. – Малик на миг уважительно склонил голову в сторону Ефросиньи.
Употребление слова «хозяйка» по отношению именно к царевне, без лишних дифирамбов отсутствующей цариссе, Ефросинье, безусловно, понравилось. В ее задумчивом взгляде проскользнула благосклонность.
Малик вновь повернулся к мальчишкам:
– Приходите после ужина, покажу.
– Можно?! – Братья вскинули умоляющие взоры на сестру.
– Подумаю, – сдержанно ответила та.
Дядя Люсик осторожно вбросил:
– В мой прошлый визит ваш последний оставшийся в живых дедушка болел, и я не смог с ним познакомиться…
– Позавчера он умер, – перебила Ефросинья. – Вчера увезли на кладбище.
– Приношу соболезнования. – Дядя Люсик сочувственно опустил лицо.
Мы с Маликом сделали так же.
Еще одна ниточка оборвалась. Теперь не узнать правды, откуда и как пришли беловолосые: Юлиан почти ничего не помнил, а Ярослава младше него и во время бегства с родины, наверное, еще под стол пешком ходила. Если пересечемся с ней, то я, конечно, поинтересуюсь, но на информативный ответ рассчитывать не стоит.
Наше сочувствие Ефросинье оказалось не нужно.
– Рано или поздно все там будем, жить надо здесь и сейчас. Дед пожил, теперь наша очередь.