Рыкцари же были далеки от этих отвлеченных материй, как одноглазый доллар от декларируемого Бога. Несладко нам придется в такой компании. Увы, другой нет.
Я уже мыслю как типичный правитель. Во все времена и во всех странах они тоже постоянно жалуются: мы, мол, все из себя такие умные, добрые и хорошие, а народ попался тупой и косорукий, оттого и не получается ничего.
Пока в голове мелькали такие мысли, Котя рассказывал, как на лагерь вышли трое царберов – обычный конный разъезд, обеспечивавший безопасность на дороге:
– Я думаю, они увидели выбранный нами лесок и решили проверить опасное место – все же следы за собой мы заметали не хуже чем обычно, по прямой не передвигались, и найти нас было непросто, даже если напороться где-то на нашу свежепрорубленную просеку. Увешанных металлом всадников слышно издалека, это нам помогло. Часть следов нашей ночлежки мы уничтожили, противник не сможет узнать, сколько нас было. В темноте мы выпустили несколько сигнальных стрел для вас и разбежались. Среди ночи подмогу царберам взять неоткуда, они оставались перед выбором: устроить засаду на тех, кого мы могли ждать в лесу, или преследовать. Мы сделали все, чтобы они увязались за нами. Когда лес стал гуще, царберы отстали – наши преимущества возросли, мы могли завалить врага просто спрыгнув с деревьев на спины, а в борьбе на земле тяжелые доспехи превратятся в опасную обузу. Мы знали, что царберы не успокоятся, пока не проверят все окрестности, поэтому пришлось всю ночь бежать, оставляя зарубки и заметая следы…
Дальше Котя стал повторяться, пересказывая то же самое с возрастающим количеством подробностей, и меня вновь заняли собственные мысли. И мечты.
***
Путь к следующей башне занял почти неделю. Сначала пришлось обходить храм, еще через два дня – цекаду. По дороге вышло бы намного быстрее, но с нами были рыкцари. И не стоило соваться в храм или цекаду с нашей филькиной грамотой.
Время для меня тянулось невыносимо медленно. Радовало только, что цель приближалась. Темный дом был уже недалеко, просто рукой подать – где-то в конце вотчины, по которой мы двигались уже вторые сутки.
Поля Анисьи, чей полный титул значился как «царисса Хлеба и мельниц» (кстати, ни одной мельницы мы так и не увидели) сменились разграничивавшими вотчины пустырями. Переход через них оказался самым опасным – лесов, мощного кустарника и оврагов почти не было. Светлое время суток мы переждали в отдаленном леске, а чтобы до него, пришлось сделать многочасовой крюк. Движение во тьме – особое искусство, оно приходит только с опытом, «сыном ошибок трудных», и я удивляюсь, почему никто не сломал ногу или не упал в яму. Впрочем, ям не было, иначе я бы, например, обязательно упал.